Тёмные воды. Зимний апокалипсис
Шрифт:
– Меня Андрейка согреет, – и сквозь слёзы засмеялась.
Мы поснимали стресс до полуночи и легли спать. Я осталась у них, прилегла на диванчик на кухне.
Утром Андрей на работу не поехал. Ксюха спала до обеда, а мы с Андреем на кухне устроили семейный совет. Сошлись на том, что надо уезжать на юг, куда-нибудь на черноморское побережье или даже южнее. Но сначала нужно было съездить за отцом в Пензу. Бросились звонить ему, но дозвониться было нереально.
– Линии перегружены, – констатировал Андрей, просидев с телефоном добрый час и изрядно посадив аккумулятор.
– Паника, – коротко сказал мой брат и отошёл от окна.
Ему всегда хотелось казаться мужественным и сильным, то есть иметь качества, которыми он не обладал. В детстве его шпыняли и в школе, и во дворе. Правда, он скрывал свои проблемы с пацанами, но я-то о них обычно знала, так как старше была всего на три года, и у нас было много общих знакомых.
Пару раз одноклассники по моей просьбе осаживали Андрюшкиных мучителей, но помогало ненадолго. Поэтому, когда Андрей закончил девять классов, я была рада забрать его из Пензы к себе в Тамбов, где училась в университете. Правда у колледжа, в который он поступил, не было общежития, и я сняла ему комнату, выплачивая за неё из своей подработки – по вечерам я убирала кабинеты в одном офисном здании.
Андрей после колледжа ушёл в армию, отслужил год в Наро-Фоминске и вернулся. Профессия сварщика здорово помогла ему в армии, вернулся он уверенным и каким-то целеустремлённым. Год шарахался по стройкам, затем завербовался на Крайний Север, в Находку и два года работал там вахтовым методом, заработав кучу денег и немного проблем со здоровьем.
С Ксюшей он познакомился через год после возвращения с севера. У него к этому времени уже была однушка в Тамбове и машина. Я жила на съёмной квартире, Андрюшка мне помогал деньгами, когда приходилось трудно. А год назад они с Ксюхой поженились.
И вот теперь нам предстояло срываться с места и уезжать неизвестно куда. Я при этом ничего не теряла, а Андрей с Ксюхой оставляли квартиру. Но они не унывали.
– Заработаем ещё, – сказал Андрей. – Главное выжить.
И улыбнулся своей особенной улыбкой. Он мне в такие минуты напоминал Гагарина, фотография которого висела у отца на стене в Пензе.
Решили, что сейчас, в разгар паники, никуда не поедем. Дождёмся, когда дороги станут посвободнее. Вечером удалось дозвониться отцу. Договорились, что спокойно и без суматохи приедем к нему через пару недель. Ближе к дате отъезда Андрей залил полный бак бензина и пару канистр, мы, не торопясь, собрали необходимые вещи и уже в конце августа поехали в Пензу.
Дорога в сторону Пензы была свободна, а вот в обратную сторону стояла огромная пробка. До самой Пензы нам не попалось ни одного места, где машины из неё ехали, а не стояли в бесконечной очереди. Пару раз нам показалось, что в этой очереди не всё спокойно, но нас никто останавливать не пытался, и мы доехали до места без приключений.
Отец нам обрадовался. В последние
– Я готов ехать, – отец указал на две сумки в коридоре. – Там книги, – пояснил он, – и немного тёплых вещей.
– Хорошо, папа, – ответил Андрей. – Только мы сейчас никуда не поедем, лучше жить в доме, чем на шоссе. Будем ждать.
В итоге мы прожили в Пензе почти месяц. Были бытовые сложности, например, канализация уже не работала, из крана не текла вода, и прочее в таком духе. Андрей пару раз в неделю ездил на окраины проверять, не рассосалась ли пробка, и только спустя неделю после того, как город покинул последний автомобиль, мы разместились в его «Ладе» и уехали. Отец оглядывался назад до тех пор, пока не скрылись из вида последние пензенские дома.
Дорога была свободна, только изредка мы обгоняли медленно едущие в сторону Тамбова автомобили.
– Вот, – улыбаясь, говорил Андрей. – Хорошо, что подождали, теперь едем как люди.
Вдали показалось несколько человек в военной форме. Они жестом показали нам остановиться.
– Военный патруль… – пробормотал Андрей. – Даже не знаю, останавливаться ли?
Словно отвечая ему, один из военных поднял автомат и сделал несколько выстрелов в нашем направлении.
Андрей резко затормозил и остановился рядом с военными.
– Что случилось, командир? – спросил он, опустив стекло, но оставаясь в кабине.
– Всем выйти из машины, – приказал один из военных и направил на нас дуло автомата.
Мы подчинились.
– Руки на машину, ноги расставить, – скомандовал всё тот же военный.
– Ребята, а что случилось? – спросил папа, становясь к машине и опираясь руками на кузов.
– Эдя, а это кто? – издевательски спросил один из патрульных. – Он нам нужен?
– Нет, старики не нужны, – ответил тот, которого назвали Эдей. – Что нам с ними делать?
В тот же миг раздалась автоматная очередь и отец грузно опустился на землю.
– Вы что творите, суки?! – дёрнулся было Андрей, но после удара по голове прикладом, упал рядом с отцом.
– Ещё вопросы будут? – спросил Эдя.
– Кто вы? – обречённо спросила я.
Эдя ухмыльнулся.
– Мы – ваши боги, а вы рабы божьи.
И все трое заржали.
Затем они напали ещё на одну машину. В ней были две девушки, пожилая женщина и мужчина. Женщину они застрелили, даже не дожидаясь, когда она выйдет из машины, а девчонок и парня связали, как и нас, и посадили в микроавтобус.
Так мы попали в плен, а точнее, в рабство к этой банде отморозков. Они отвезли нас в какую-то воинскую часть, где сделали рабами их садиста-главаря.
Мы с Ксюхой в крайне унизительном положении жили в каморке вместе с садистом, а Андрей и другие пленники – в казарме. У нас не было никакой возможности поговорить с ним. Однажды, когда я попыталась выскользнуть из каморки и пересечься с Андреем, садист подверг нас обоих таким издевательствам, что больше я и не помышляла о том, чтобы наладить связь.