Темные врата
Шрифт:
Уже в сумерках болото, наконец, осталось позади. Путешественники, ворча и ругаясь, уселись на пни и принялись вытирать сапоги о ржавую осоку и сухие заросли таволги.
Впереди виднелся косогор, склон которого густо порос липами, кустами орешника и редкими вязами. Почва здесь была глинистая, покрытая кое-где тонким слоем мха.
Глеб вдруг замер, а затем болезненно процедил:
– Совсем рядом. Плечо будто клещами дерут. Надо идти.
Он поднялся первым, поправил перевязь, кобуру и колчан и снова пошел вперед. Хлопуша,
– Совсем остервенели, сволочи, – ворчал Хлопуша, отмахиваясь от гнусов. – Жалят, что твои осы. Да еще норовят в самые глаза.
Наконец они вышли на большую, поросшую вереском поляну, несколько минут шли по ней, замечая, что вереск постепенно вытеснила березовая поросль.
– Скоро совсем стемнеет, – недовольно проговорил Хлопуша. – А по всему видать, что впереди еще одна топь. Может, разбить лагерь здесь?
Все посмотрели на Глеба. Он отрицательно покачал головой:
– Нет. До пещеры не больше версты. Надо идти.
Хлопуша наморщил лоб:
– Полно тебе, Первоход. Ты ведь не знаешь этого наверняка. Здесь хорошее место для лагеря, а впереди будет только хуже. Вон и Прошка еле ворочает ногами. Пожалей хотя бы мальца.
– За себя говори! – взвился Прошка, сверкнув на Хлопушу сердитыми глазами. – Я пойду туда, куда скажет Первоход!
Хлопуша стушевался и отвел взгляд.
– Да разве ж я спорю? – прогудел он. – Я как все. Но мы давно идем, не мешало бы передохнуть. Сейчас бы развести костерок да посушить обувку. Ноги до мяса сопрели.
Верзила хотел добавить еще что-то, но Глеб поднял руку, делая знак замолчать, и внимательно к чему-то прислушался. Вдруг лицо его осветила улыбка, и он громко сказал:
– Это здесь!
– Чего здесь? – не понял Хлопуша.
– Пещера! – Глеб кивнул подбородком на косогор. – Вон там. Под гнилыми ветками.
– Там пещера? – удивился Прошка.
– Да.
Воздух от сумерек стал совсем темным. Перед косогором, покрытым чернолозом и перекрученными в жгуты березами, лежал рухнувший полусгнивший дуб. За ним виднелись гнилые колодины. Чуть в стороне темнела заполненная грязью канава.
– Не знаю, как вам, ребята, а мне чуток не по себе, – сильно понизив голос, проговорил Хлопуша. – Что, ежели в пещере притаилась тварь?
– Ты не в первый раз в Гиблом месте и знаешь, что делать с темными тварями, – сказал на это Рамон.
Верзила вздохнул:
– Я-то знаю. Так ведь и тварь знает, что делать со мной.
Подул ветер, и Рамон поежился.
– Холодает, Первоход. И сумерки сгущаются, а мы в Гиблом месте. Может, все-таки разведем костер? Ты присядь и отдохни, а мы…
– Тихо! – резким шепотом оборвал его Глеб и навострил слух.
Странники
– Вы слышали это?
– Чего? – севшим от волнения голосом спросил Хлопуша.
Глеб холодно усмехнулся:
– Кажется, к нам идут гости.
– Гости?
– Да, гости. Они все время шли за нами. И теперь, похоже, нагнали. – Глеб хрипло перевел дух. – Я ведь говорил, что вернемся мы не все. Однако выбор у нас, ребята, небольшой: либо сдохнуть, либо превратиться в темных тварей.
– Это как всегда, – заметил Рамон и вынул из-за пояса обоюдоострые кинжалы.
– Иначе и не бывало, – поддержал его Хлопуша и с лязгом вытянул из ножен свой огромный гофский меч.
– По-другому уже не будет, – охрипшим от волнения голосом сказал Прошка и дрожащей рукой выхватил из золоченых ноженок меч-скрамасакс.
Глеб снял с пояса арбалет и негромко приказал:
– Прячемся за поваленное дерево. Быстро!
Едва путники спрятались за поваленный дуб, как ветви вереска затрепетали, и из колючих кустов, опутанных черным вьюном, вышли лысые твари.
4
– Вот и гости, – тихо проговорил Глеб и поднял арбалет.
Сперва тварей было четверо. Ветер дул в их сторону, и они прищурили красные глаза от колкого снежного крошева. Спустя несколько секунд кусты дрогнули вновь, и еще три твари присоединились к первым.
– Пора! – тихо выдохнул Глеб, прицелился и быстро пустил стрелу с тетивы.
Один из уродов, взвизгнув, рухнул на землю. Глеб выстрелил снова. Еще одна тварь опрокинулась навзничь и судорожно задергала лапами.
Из кустов выскочили новые твари, и вся стая быстро рассредоточилась, окружая поваленный дуб и косогор. А Глеб все стрелял и стрелял – с такой быстротою, что тихий скрежет зарядной скобы и свист выпускаемых стрел превратились в монотонное рычание.
Вскоре пять тварей валялись на земле, дергаясь в предсмертной агонии. Глеб отшвырнул арбалет и выхватил из заплечной кобуры ольстру. И в этот миг лысая тварь вскочила на бревно. Глеб выпрямился в полный рост и нажал на спуск. Выстрел разорвал голову чудовища на куски.
– Глеб, наверху! – крикнул Прошка.
Глеб вскинул голову и увидел скачущую по деревьям тварь. Чудовище с шипением прыгнуло на Глеба, но за миг до этого он нажал на спуск. Пуля пробила лысому уроду грудь. Тот сорвался с дерева и, сшибая острые ветки и обдирая бледное тело в кровь, полетел на землю.
И в этот момент сразу семь или восемь тварей вскочили на поваленный ствол и, раскрыв утыканные зубами пасти, бросились на путников.
Рамон рассек ближайшей твари грудь кинжалом, но другая уже прыгнула ему за спину. Толмач быстро развернулся и ударил вторым кинжалом. Удар пронзил чудовищу горло и заставил его рухнуть на колени. Из рассеченной шеи на тощую бледную грудь хлынула черная кровь.