Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
На запрос о присылке сапёров лейб-капитану отказали: «Инженерные работы в резиденции Его Высочества воспрещены». Не иначе, сморчок Картерет постарался!
Впрочем, подземные дьяволы держались скромно, на глаза не лезли. Судя по всему, в столице знали, что кроты соседнего с Бургоном стана усвоили горький урок первой звёздной и ведут себя тише воды, ниже травы. На первый взгляд их вообще тут нет.
Но они были.
Управитель резиденции, печальный и поблёкший после утраты принца-благодетеля
– Патрулировать парк по ночам излишне. Для этого есть ночная стража.
– Мориорцы?
– Можете называть их как угодно, гере. Я их не нанимал и не платил им. Они подчинялись лично Его Высочеству. Если они продолжают выходить из земли, значит, его приказ ещё в силе. Дело слуг – подчиняться высочайшей воле.
– Ну что ж… Велите выдать мне запасной ключ от вашей канцелярии. Я хочу ознакомиться с документацией. Пусть обед доставят туда.
Допрашивать, выпытывать – занятие жандармов и легавых, честный солдат этим гнушается, но в том, чтобы читать бумаги, ничего предосудительного нет.
Под щебетанье птичек, сидя у открытого окна, лейб-капитан с каждой страницей убеждался, что шеф тайной полиции знает свою работу ищейки в тонкостях. Чтобы найти врага, подчас достаточно заглянуть в унылые списки и ведомости. «Убыл с должности без уведомления начальства», «Убыла с должности без…» Все в один день, когда арестовали Цереса. Теперь сличить с графами «место жительства» и «выдано денег». Три, пять… семь кротов и кротих! А вот ещё парочка.
«Какого чёрта они отказывались от жалования?»
На втором часу увлекательного чтения капитан ощутил себя мастером-детективом. Весь стол был завален гроссбухами. Нити истины тянулись из списка в список, оставалось их наматывать на карандаш. Накапливались и странности – исчезая, кроты оставляли казённое платье, выданное при найме на работу. Напротив, беглые лакеи из мирян крали всё, что подвернётся под руку. Часть этих вороватых слуг солдаты капитана отловили, пока брали под стражу Большой дворец. Попадались и жандармы-мародёры. Но кроты на кражах не были замечены.
«Поразительная честность. Или брезгливость ко всему мирянскому?..»
– Обед, гере лейб-капитан, – отвёл его от размышлений тихий девичий голос. – Где прикажете для трапезы расставить?..
Черноволосая худощавая девица в платье горничной кофейного цвета, с опрятным белым фартучком, в скромном чепце. Лицо её выражало лишь чинную предупредительность, вежливость и покорность, но большие серо-зелёные глаза смотрели как-то настороженно.
«Что это она?.. Я ведь не жандарм-каратель, не обижу. Уж моя-то форма – гарантия от наглости».
Во второй черёд, с запозданием, его привлекло слово «трапеза». Слишком торжественное, устаревшее. Так говорят на обеде у архиерея, в монастырях, на сцене, в горных замках Куруты – но в имении принца,
«Явно не поповская дочь. Поповна в горничные не наймётся».
– На малом столике, – указал кивком белогвардеец, и пока горничная спиной к нему негромко звякала судками, заглянул в список младшей женской прислуги: – Как тебя зовут, милая?
– Мелиса, гере.
«Место жительства» – прочерк. «Выдано денег» – прочерк.
– А по фамилии?
Звуки посуды прекратились.
– Может, у тебя есть другое имя? Настоящее?
– Разве я в чём-то провинилась? – сдавленно спросила она, не оборачиваясь.
Может быть, впервые за годы службы лейб-капитан видел мориорку настолько близко. Таких жгут на аутодафе по большим праздникам, чтобы народ крепче верил в победу. Здесь же, по документам, она служит второй год за платье и еду. Как горная холопка! От обычаев родины капитан отвык – на Синей половине они выглядели дико, несуразно.
И лицо, вполне людское лицо, даже симпатичное. Правильная речь, приличные манеры.
– Ты очень похожа на человека, – невольно молвил он.
– Вы тоже, гере.
Он расхохотался, откинувшись на спинку стула:
– Мне счесть это за комплимент?
– Как вам будет угодно. – Она потупила глаза, а тонкие губы её сжались, словно пряча улыбку.
– Огня, – приказал он, но когда она зажгла спичку, поднёс к пламени не папиросу, а листок со списком, над которым столько трудился. – Те, кто честно служат, достойны награды, а не кары. Я уважаю чужие обычаи, а ты уважь мой…
Со строгим видом она отступила, отрицательно поводя головой:
– Быть личной служанкой и согревать постель мне запретно.
– Да, как брать деньги за работу. Но не подарки? – достав карманные часы, лейб-капитан открепил от них серебряную цепочку. – Возьми. Дарю.
В глазах горничной словно вспыхнули маленькие солнышки. Она поцеловала сжатые кончики пальцев и, как в церкви на молитве, сложила ладони перед лицом:
– Вы истинный господарь, гере.
Всё-таки курутские традиции на что-нибудь годятся! В горах дать рабу денег – оскорбить раба; он не продажный наёмник, а живая часть клана. Зато одаривать вещами – право господина.
Приняв дар с поклоном, горничная хлопнула в ладоши:
– Шемет из стана Гиджа, к вашим услугам! Нижайшая просьба – не зовите меня так при посторонних…
– Я познакомилась с одним жандармом, – призналась Шемет, стоя носками на вощёном паркете и метёлкой из перьев смахивая пыль с позолоченной картинной рамы. – Мы встречались днём у пруда. Там нет подземных ходов, некому подслушать.
О подкопах своих соплеменников она помалкивала, но порой на прогулке осторожно вела лейб-капитана в сторонку: «Сюда ходить не надо. Там стоит акустический датчик. Пожалуйста, идёмте вправо».