Темный дар для попаданки. Финал
Шрифт:
– Не может быть!
– Может, – усмехнулся Драмиэль.
– Значит… Кати была фениксом? Но это невозможно! Брат, ты и сам знаешь, что драконы и фениксы несовместимы! У нас не может быть общих детей, не может быть отношений. Мы взаимоисключающие виды!
– Похоже, пришла пора открыть тебе правду.
– Какую правду?
– Горькую. Все, чему нас учили о фениксах – ложь.
Ротберг на секунду оторопел. Это читалось по его лицу. С ошеломленным видом он перевел взгляд на брата:
– Что значит “ложь”?
– То и значит, – Драмиэль развел руками. – Похоже, не всех фениксов истребили в
Он замолчал, но слова были уже не нужны.
Мы с отцом настороженно смотрели друг на друга, прекрасно осознавая, что осталось недосказанным.
Ротберг Саррах – дракон. Встреть он мою мать в своем мире, то, наверное, обошел бы десятой дорогой. Но они встретились на Земле, где нет магии, и не почувствовали враждебных сущностей друг в друге. Это были просто мужчина и женщина, между которыми вспыхнули чувства. Была ли это любовь или просто сиюминутная страсть? А может, и то, и другое…
В любом случае вместе они были недолго. Он даже не знал, что она забеременела…
А сейчас он искал в моем лице знакомые черты и все еще не верил тому, что услышал.
Вздохнув, я полезла за шиворот и достала медальон. Сняла его с шеи и положила на стол.
– Вот. Эта штука досталась мне от мамы, и она же перенесла меня в этот мир.
Ротберг побледнел и уставился на медальон как на тарантула. Протянул руку, будто желая коснуться, но в последний момент отдернул ее.
– Я подобное уже видел, – прошептал так тихо, что я с трудом расслышала. – В тайной лаборатории короля множество таких медальонов. Не хочу даже думать, откуда они там взялись.
– Были сняты с убитых, – сорвалось с моих губ.
Мне вдруг стало безумно жаль тех несчастных мужчин, женщин и детей, которых истребили драконы.
– Возможно, – произнес Ротберг, глядя мне в глаза. – Я много думал об этом. Это одна из причин, почему я нахожусь здесь и почему не хочу давать королю клятву молчания. Не хочу, чтобы это все повторилось…
***
Его слова эхом отдались в моей голове. Сердце нервно стукнуло, замерло и ухнуло вниз.
– Повторилось? – услышала я собственный шепот. – Что значит “повторилось”?
– Брат, объяснись! – потребовал Драмиэль.
В его глазах застыла тревога.
А Ротберг вдруг усмехнулся. Усмешка вышла усталой и горькой, она состарила его сразу на несколько лет.
– Вам же известно, как давно Ленорманн пытается подчинить себе Вильдернарр и Руртранарк? Конфликт уходит корнями в такую седую старину, что из ныне живущих уже никто не помнит, с чего все началось. Но темные с каждым годом становятся все смелее и сильнее. На каждый наш боевой артефакт они создают свой, против каждого нашего мага они выставляют своего. И у них это отлично получается! Драконам даже пришлось отступить и оставить часть Оренволда, хотя еще десять лет назад мы были уверены, что почти захватили его. А тут еще нападение на наследника…
– Откуда ты это знаешь? – перебил Драмиэль.
– Земля слухами полнится. А если серьезно, то новости я получаю ежедневно. Ортред даже таким способом пытается заставить меня подчиниться.
– Чего же он хочет?
– Победы.
Ротберг
– Победы любой ценой!
Раздался треск. Бокал лопнул в его руке, между пальцев хлынуло густое вино, так похожее на кровь.
Я замерла, внутренне сжавшись. Слишком много холодной ненависти прозвучало в этих словах. Драмиэль тоже молчал, только заметно побледнел. А Ротберг тихо выругался, взял салфетку и с кривоватой улыбкой посетовал:
– Ну вот, руку порезал. А регенерация из-за красноцвета так себе.
Ох, точно ведь! На этом острове драконы ничем не отличаются от людей. Ранить их так же легко и раны заживают так же долго.
Но я не могла найти слов, чтобы посочувствовать. Или сил, чтобы встать и помочь. В горле застрял комок, а все мышцы словно заиндевели, пригвоздив меня к стулу.
Потому что я вдруг осознала то, что хотел сказать Ротберг и не сказал. Сопоставила услышанное здесь с тем, что уже знала ранее. С тем, что говорил сам Ортред. И с тем, что рассказывал дядя.
– Артефакты… Он хочет восстановить боевые артефакты фениксов.
Я сама не заметила, как произнесла это вслух. Слова повисли в воздухе ощущением бремени.
Драмиэль поперхнулся. Ротберг понятливо хмыкнул. А я закрыла глаза, мысленно называя себя полной дурой.
Ну конечно! Зачем еще королю, чья страна тысячелетиями ведет завоевательные войны, нужно собирать наследие исчезнувшей расы? Зачем ему я? Ответ был очевиден с самого начала. Это все знали и понимали. Айзен, Эльсанир, Драмиэль, даже Сайрус это понял, догадался, когда я призналась, что вижу иллюзии. Потому и сказал мне молчать.
Все знали!
Одна я оставалась слепа. Может, потому что мне так было удобно? Моя жизнь и покой в обмен на жизни каких-то там Темных. Да кто вообще станет переживать о вампирах и дроу?
Нам на первом курсе кратко дали историю этих рас. Так что о непрекращающемся конфликте я знала.
Дроу откололись от эльфов, причем не особо давно по меркам эволюции. Примерно три-четыре тысячи лет назад.
Никто не знает, что случилось, но у эльфов вдруг начали появляться дети с темным даром. Они не могли жить в лесах, само их присутствие убивало растения. Поначалу эльфы пытались сдерживать их силу с помощью магии и артефактов. Но вскоре стало понятно, что этим проблемы не решить. Темных с каждым годом становилось все больше, и у них рождались темные дети. Тьма распространялась как зараза, передавалась как вирус, и от нее не существовало лекарства.
К этому времени раздробленные эльфийские княжества объединились в Светлое королевство Силлерианию. И первый король принял решение: всех дроу изгнать из страны и возвести вокруг королевства магические стены, не пропускающие носителей темных сил. А если таковой рискнет и проникнет обманом, его уничтожит сам воздух Силлериании, потому что теперь им могут дышать только светлые.
Исход дроу подавался в учебниках как необходимая мера. Как спасение расы эльфов. Тогда же были созданы гигантские кристаллы-артефакты, их установили по всему королевству, чтобы они генерировали особый спектр светлой магии. Эта магия со временем заполнила атмосферу Силлериании, так что дети с темным даром перестали рождаться.