Темный Демон

Фихан Кристин

Неохотно, Викирнофф освободил Наталью, когда та начала отодвигаться от него. Его сердце сжималось от боли, пока он наблюдал, как она беспокойно плавала туда и обратно через небольшой бассейн. Он не смог солгать, или смягчить правду. Он слишком уважал её. Когда они начнут охоту за книгой – их будут преследовать. А книгу найти необходимо. Он знал это, и где-то, глубоко внутри, знала и Наталья. Рано или поздно, книга появилась бы, может, даже в другом столетии, когда воспоминания померкнут. Слишком опасно оставлять все на произвол

судьбы.

Викирнофф потер рукой свое лицо, его желудок сжался в плохом предчувствии. Наталья была исключительной женщиной, о которой он никогда и не мечтал, и думал, что никогда не пожелает. И всё же, почему он воображал себе кроткую, послушную женщину в качестве Спутницы жизни? Наталья подходила ему идеально. Он не мог представить свою жизнь без её острого язычка, или её специфического чувства юмора.

Его брови сошлись на переносице, пока он наблюдал, как она плавала туда-сюда. Брызги на её лице были не от воды, и это причиняло боль.

«Телевидение в твоём гостиничном номере работает?»

Он использовал их более интимный способ общения сознательно, желая, чтобы она почувствовала его внутри себя.

Она резко остановилась, отбросив волосы назад, создавая полетевшие во все стороны брызги. Быстро мигая, чтобы прояснить взор, она кивнула.

– А что?

– Половина твоих разговоров не имеет для меня смысла. Чтобы мы понимали друг друга, я должен посмотреть твои ночные фильмы.

Она брызнула водой прямо ему в лицо.

– Не говори так, будто собираешься на похороны. Полуночные фильмы – это весело. Весело. Ты вообще понимаешь смысл слова «развлекаться»?

Вот, снова. Эта душераздирающая нотка отчаяния, напряжения в её голосе. Она игриво улыбалась ему, но её глаза были затуманены печалью. Викирнофф приблизился к ней, глядя прямо в глаза. Все шутки мира не исправят этого. Вся любовь в мире не заберет этого прочь. Единственное, что он был в состоянии сделать, это прижать ее к себе настолько близко, насколько это было возможно. И сказать ей настоящую правду. Она увидит его таким, какой он есть. Он не был уверен, что готов на подобный риск. У них такие хрупкие отношения, а он, похоже, всегда принимает неправильные решения.

Он чувствовал, как стыд, впитавшийся в кровь, заполняет всего его вены.

– Я не уверен, что Рэзван по своей воле перешел на сторону зла, Наталья.

– Не понимаю, о чем ты? Он должен быть вампиром. Или, по крайней мере, работать в союзе с вампирами. Разве это не означает – перейти на сторону зла?

Он слышал, как звук сердцебиения отдаётся в барабанных перепонках, пытаясь заглушить звук его собственного голоса, говорившего признание. Озвучивая в голос то, чего он не хотел знать. В чём он не хотел признаваться даже самому себе. Он потерся щекой о ее щеку, его пальцы запутались в её влажных волосах.

Наталья

задержала дыхание, осознавая всю уязвимость Викирноффа в этот момент, и ощущая, чего стоит его гордость.

– Расскажи мне.

– Прежде чем я встретил тебя… задолго до того, как я встретил тебя, я охотился повсюду за вампирами. Мне это хорошо удавалось, Наталья, потому что жизнь потеряла для меня всякое значение. Ни моя жизнь, ни чья-либо другая. Я осознал, что становлюсь тем, за кем охочусь, поэтому я отправился к своему брату, в надежде, что его присутствие облегчит растущую темноту.

Наталья прижалась ближе к Викирноффу, обвивая его шею своими руками, желая придать ему сил, как он делал это для неё.

 – Продолжай, Викирнофф.

Она чувствовала его сомнения и знала, что он отдавал ей частичку себя, нечто сокровенное.

Викирнофф сделал глубокий мучительный вдох.

– В течение нескольких лет это помогало, а затем пустота стала ощущаться ещё тяжелее. Я перестал убивать, позволяя Николаю уничтожать вампиров после того, как мы находили их. Я даже стал проводить больше времени в другой форме.

– Что угодно, лишь бы идти вперед, – она мельком увидела мрачную, застывшую жизнь в его сознании, но это было почти невозможно понять, не сливаясь с ним, а он держался от нее на расстоянии.

Викирнофф закрыл глаза.

– Ты не понимаешь, о чем я рассказываю тебе, Наталья. Я древний Карпатец. Я хорошо обучен и осведомлен в том, что происходит с нашими мужчинами, если они продолжают жить, охотиться и убивать. Существует точка невозврата. Место в разуме, где должен быть сделан выбор.

Наталья нахмурилась и немного отодвинулась, вглядываясь в линии, застывшие на его лице.

– Какой выбор?

– Каждый миг нашего существования, мы остро чувствуем надвигающуюся темноту. Мы знаем, что если не найдем Спутницу жизни, то наступит время, когда придется принять решение о защите наших людей и населения всего мира. И как только это мгновение наступит – его нельзя упустить. Если мы не сделаем выбор встретить рассвет с честью, то подвергнем опасности наши души, становясь вампирами.

Наталья потянулась, чтобы дотронуться до его лица.

– Но кто вообще может сделать такой выбор?

– Это – наше наследие, Наталья. Нам дают обязательные ритуальные слова, чтобы сохранить наш вид, наши жизни. Это – наша единственная гарантия защиты. Без света в нашей темноте мы неизбежно уступаем злу, если только не выйдем навстречу рассвету, – его пристальный взгляд переместился с её лица, и вновь встретился с зелеными глазами. – Я был очень далеко за пределами точки невозврата. Я знал точный день своего выбора. Я помню его ярко, но я не сделал того, что было необходимо для гарантии выживания остальной части моей расы. Я выбрал жизнь. Я цеплялся за жизнь, хотя должен был выбрать рассвет.