Темный день. (Дилогия)

Рут Алла Сербжинская

Дарин и Барклюня успели в последнюю минуту:

«Весенний цветок» был готов к отплытию. По палубе прохаживалось несколько стражников: все, как на подбор рослые, широкоплечие. С борта корабля на берег был перекинут трап — узкая длинная доска — и два матроса готовились затащить его на борт. Дарин не раз видел, как ловко бегают по трапу моряки, но сам взбежать по шаткой доске не решился бы ни за какие коврижки.

— Эй! — завопил Барклюня, размахивая бумагой. — Эй, на корабле!

К

борту приблизился один из стражников. Крепкий и могучий, он на полторы головы возвышался над остальными, которые тоже были отнюдь не маленького роста. На правой руке, по локоть, у стражника был намотан длинный кожаный кнут.

— Чего голосишь? — хмуро поинтересовался чернобородый, холодно разглядывая взъерошенного запыхавшегося секретаря.

— Приказ от господина Горама, главы Морского Управления! Живо сюда!

— От господина Горама? — оплетенной рукоятью кнута стражник почесал в бороде. — За пять минут до отхода? Что за приказ?

— Освободить человека по имени Кехелус! — крикнул Барклюня и, привстав на цыпочки, показал листок гербовой бумаги.

— Вкралась ошибка! — поспешно объяснил Дарин. Чернобородый не обратил на него ни малейшего внимания. Он повелительным тоном бросил пару слов матросам и те, ругаясь, на чем свет стоит, сбросили трап.

Один из них сбежал на берег и приблизился к Барклюне. Секретарь вручил ему бумагу.

— Распоряжение, — как можно внушительней сказал Барклюня. — Вот, видишь? Личная печать господина Горама!

— Вижу, — недовольно буркнул матрос, держа документ вверх ногами — команда «Весеннего цветка» явно была не сильна в грамоте. — Передам.

Чернобородый стражник, получив приказ, впился глазами в бумагу. Возможно, неровные строчки, второпях нацарапанные Барклюней, и не внушали ему доверия, но в подлинности печати главы Морского Управления сомневаться не приходилось.

— Кехелус? — угрюмо переспросил чернобородый. — Это еще кто?

Другой стражник подсунул ему развернутый свиток.

Чернобородый, сдвинув лохматые брови, просмотрел список арестантов. На лице его отразилась досада.

— А, этот… — сквозь зубы пробормотал стражник. — Номер пятьдесят первый. Нашли, кого освобождать! По нему рудники плачут…

Он окинул Барклюню и Дарина тяжелым взглядом.

— А вы кто такие?

— Мы здесь по личному распоряжению главы Морского Управления, — важно ответил Барклюня, скрестив на груди руки. — Поторопитесь.

Чернобородый пробормотал что-то и нехотя кивнул головой кому-то из стражников.

Дарин и Барклюня переглянулись.

Вскоре послышались голоса, звон цепей и на палубе показался заключенный. Дарин во все глаза уставился на «господина»

об освобождении которого так хлопотали овражные гномы — им оказался высокий человек с черными вьющимися волосами и черными же непроницаемыми глазами. На скуле арестанта красовалась свежая ссадина. Он остановился перед стражником, тот выразительно взглянул на него: видно было, что за то короткое время, что Кехелус находился на борту корабля, он успел порядком всем насолить.

Стражник нехотя снял с пояса связку ключей.

— Благодари богов, номер пятьдесят первый, — проговорил он, выбирая нужный ключ. — Повезло тебе. Но, клянусь, встретимся еще раз — и уж я сделаю все, чтоб доставить тебя горными троллям!

Кехелус не удостоил стражника ответом. Дожидаясь, пока с него снимут кандалы, он стоял, надменно выпрямившись, и без особого интереса рассматривал берег, лодки и стоявших на песке Дарина с Барклюней.

Тюремщик прицепил кольцо с ключами обратно на пояс, взял перо и неохотно вычеркнул из списков одно имя.

— Свободен, — процедил он. — Убирайся отсюда!

… Как ни старался Дарин отыскать на лице «господина» хоть малейшие следы радости по поводу внезапного освобождения, это ему не удалось. Кехелус держался так, словно и не сомневался, что жизненное предназначение Дарина и Барклюни состояло именно в том, чтобы в нужный момент совершить невозможное и спасти его от смерти на бирюзовых рудниках.

— Приветствую, — проговорил Дарин с некоторым недоумением. — Вон в том парке вас ждут… э… гномы. Овражные гномы.

Кехелус посмотрел в сторону парка.

— Веди, — коротко приказал он, потирая запястья, с которых только что сняли тяжелые кандалы. Дарин заметил, что костяшки пальцев бывшего арестанта разбиты в кровь и тут же припомнил выбитые зубы молодого стражника из Морской тюрьмы. Пожав плечами, Дарин двинулся вдоль берега, оглядываясь на Барклюню, который все еще толковал о чем-то с одним из стражников «Весеннего цветка». Ему хотелось подождать приятеля, но Кехелус явно был не из тех, кто привык ждать.

— Шевелись! — бросил он, глядя поверх головы парня. — Живей, смертный!

— Кто?! — пораженно переспросил Дарин. — «Смертный», вот как? Ага? А знаете что? Если б не этот парень, — он кивнул в сторону Барклюни, который бодрой рысцой догонял их. — То завтра в это же время вы бы уже знакомились с троллями на рудниках! Они бы вам живо растолковали, что к чему!

Подоспевший Барклюня радостно хлопнул номера пятьдесят первого по спине. Тот ответил ему взглядом василиска, способного обратить в камень все живое, но ликующий секретарь этого не заметил.