Темный дом
Шрифт:
Выражение лица Дюка не изменилось, он продолжал спокойно разглядывать Огдена. Тот грохнул по столу кулаком.
— Я что, неясно выражаюсь?! — рявкнул он. — Об этом уже все знают! Марси, сотрудники лаборатории… это неопровержимая улика!
— Мне наплевать, как ты выражаешься. — Дюк оперся ладонями о стол, приблизил лицо к Огдену. — Меня другое интересует: чтобы ты как можно быстрее забыл об этой улике.
— Ты что, с ума сошел? Я не могу…
— Да? Ну тогда давай посмотрим на это дело по-другому. К примеру, что скажут дорогая миссис Парнум и твои детки? Когда узнают об одном твоем секретике.
Несколько минут Парнум сидел неподвижно, молча глядя на стол. Наконец сказал:
— Я посмотрю, что можно сделать.
— Как это «посмотрю»? Никаких «посмотрю»! Ты сделаешь все, что нужно.
— Ты убил пять девушек, — глухо проговорил он.
— Ой, какой кошмар! — Дюк изобразил фальшивую жалость, засмеялся.
Парнум нервно сглотнул.
— Не смей меня судить! Не тебе, сукину коту, это делать, — продолжал Дюк.
Парнум внезапно почувствовал тошноту. Голова у него закружилась. Чтобы не упасть, он ухватился за край стола.
— Ты был там в ночь на пятницу, — через силу выговорил он.
— А ты ничего не путаешь, шериф? Я не мог быть там, потому что мы с тобой сели играть в покер в семь вечера.
— С такими, как ты, я в покер не играю…
— Вот как? — Дюк рассмеялся. — Скажешь, что и Донни Риггза с нами тоже не было? Ведь это он нас пивом угощал.
— Какой Донни Риггз? Ты чего бормочешь?
— Шериф, у тебя перед глазами главные моменты твоей жизни еще не мелькают?
— Паскудник, — прошипел Парнум.
— Это я-то паскудник? А ты кто тогда?
— Ты убил Рейчел Уэйд и засадил в тюрьму своего дядю.
Глаза Дюка сузились, он снова наклонился к Парнуму, злобно зашептал:
— Послушай, ты не судья и не присяжный. Не изображай из себя справедливость. Я не бросил своего дядю, я каждый день ходил на судебные заседания…
Огден перебил его:
— Чтобы послушать, какие детали известны полиции?
— Ты поосторожнее с обвинениями, шериф. Следи за своим языком. Меня пока не привлекают к ответственности, и еще неизвестно, привлекут ли. И дядей ты меня не попрекай.
— И не жалко тебе его? Билл Роулинз был добрейшим человеком.
— А разве я не говорил то же самое? Но его платок нашли во рту убитой девушки.
Парнум покачал головой:
— Какая же ты сволочь! Послать своего дядю на верную смерть.
— Послушай, я не виноват в том, что в камере у него случился сердечный приступ. Если бы я был там в тот момент, я бы делал ему искусственное дыхание быстрее, чем те ублюдки, которые оказались с ним рядом.
— Ты и есть ублюдок…
— Да ладно тебе. — Дюк махнул рукой.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как за дверью двигают ящики письменного стола. Потом зазвонил телефон. Приглушенно жужжал кондиционер.
Дюк нарушил молчание первым:
— Как ты думаешь, шериф, а ты — хороший человек?
— Послушай…
— Я тебя спросил — ты хороший человек или нет?
— Да.
— Вот и замечательно. Я так и думал, что ты это скажешь. В таком случае считай, что ты расплачиваешься со мной. За все удовольствия. А меня оставь в покое. Я наслаждаюсь своими действиями, они приносят мне громадное удовольствие, такое же, как
Парнум побледнел, сидел не шелохнувшись. Дюк поднялся, нагнулся и поцеловал его в уголок глаза, провел языком по щеке до шеи. Парнума затрясло.
— Вот и все, шериф. Запомни — ты меня больше не трахнешь. А вот я тебя трахнуть могу в любой момент. — Он ударил по стулу, направился к двери, повернул ключ и вышел.
Глава 31
Инспектор О'Коннор распахнул дверь комнаты для допросов и выбежал в коридор. Влетев в свой кабинет, он схватил телефонную трубку, набрал номер полицейского участка Маунткеннона. Ему никто не ответил. Инспектор бросился на улицу, к машине. Взревел мотор, завыла сирена, полицейский «форд» помчался по сонному городу в сторону дороги, ведущей в Маунткеннон.
Джо рывком открыл ящик кухонного стола, начал перебирать упаковки с лекарствами. От его лихорадочных движений некоторые из них полетели на пол. Голову ломило от нарастающей боли. Не найдя ни успокоительного, ни обезболивающего, Джо налил воды, поднес ко рту, сделал несколько глотков и едва не вскрикнул. От холодной воды все зубы сразу заныли, голова закружилась. Перед глазами замелькали вспышки, в них, как в свете прожекторов, возникали белые тела в пятнах черной запекшейся крови. Он отгонял от себя образ Анны, не желал думать о ней как об очередной жертве Дюка Роулинза, изуродованной, истерзанной… или что там еще подскажет ему его неистощимая больная фантазия. Где-то внутри Джо сработал защитный рефлекс, опустилась завеса, отделяющая его от безумия. В глазах прояснилось. Джо представил, как Анна гуляет возле дома, держа за руку Шона, как она красит стены маяка, стоит у зеркала, причесываясь и бросая на него быстрые взгляды, тогда как он снова отправляется спать в свой кабинет.
Боль прошла так же внезапно, как и накатила. Джо смахнул слезы, заставил себя думать о том, с кем ему придется встретиться лицом к лицу, — о Дюке Роулинзе, преступнике и садисте. Одиннадцать лет его спасало алиби, которое предоставил ему шериф. Джо понимал, что ему так и не удастся узнать причину, заставившую Парнума это сделать. Впрочем, сейчас это было уже не важно. Главное заключалось в том, что он и его семья вошли в мир кровавого психопата. И случилось это ясным солнечным днем, в Нью-Йорке, в тот момент, когда он изрешетил Доналда Риггза. Так убийца вошел в их жизнь, не оставив надежды. Сознание того, что он принес беду в свой дом, в Маунткеннон, стал причиной смерти невинных людей, усиливало страдания Джо.
Утешало его лишь то, что он нанес сокрушительный удар по планам Роулинза. Рассказав ему о том, что жена обманывала его с лучшим другом, Джо сделал его существование бессмысленным. Предательство со стороны самых близких ему людей выбило Дюка Роулинза из колеи. Но была в этой ситуации и другая сторона — теперь ему просто уже нечего терять.
Зазвонил телефон. Джо взял трубку.
— Выходи, тебя ждет сюрприз. В твой садик что-то зале-тело. — Дюк сделал ударение на последнем слоге и тихо засмеялся.