"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
общества, носящего почётное наименование
«Императорского»!
Прочитав подобное, Новиков возмутился.
Был он заядлый лошадник и игрок. В прошлое
воскресенье сам поставил в тотализаторе на
Витязя трёшницу и получил десять с полтиной.
Поэтому Витязя искренне считал лошадью
замечательной. Нечего всякое гнусное враньё
адресатам доставлять, решил он. Покопавшись
инструкциях и приказах, нашёл циркуляр
Почтового департамента МВД десятилетней
давности,
разъясняющий
«Временные
постановления по почтовой части». Отыскал в
нём соответствующий параграф: « Содержание
открытого письма не должно содержать в себе
чего-либо противного законам, общественному
порядку, нравственности и приличиям. Не
удовлетворяющие этому требованию письма не
отправляются по назначению».
Он доложил о неприличных письмах
главному приёмщику титулярному советнику
Воробьёву,
который
служил
недавно
и
прислушивался к мнению более опытных
подчинённых. Воробьёв отправил открытки
вместе
с
соответствующим
рапортом
управляющему городской почтой коллежскому
асессору
Вильчину.
Тот
всю
жизнь
придерживался правила «как бы чего не вышло»,
и поэтому незамедлительно переправил их
6
вышестоящему начальнику - московскому почт-
директору действительному статскому советнику
Подгорецкому, а тот, с нарочным, послал их в
канцелярию генерал-губернатора... Ближе к
вечеру анонимные «открытые письма», вместе с
кипой рапортов и отношений, пройдя через руки
десяти-двенадцати чиновников различного ранга,
легли на стол самого Долгорукова. Хозяин
столицы, ознакомившись с ними, вздохнул и
вызвал одного из своих доверенных людей -
Голикова:
– Опять в беговом обществе, президентом
которого я имею несчастье состоять, скандал. Вы,
голубчик, разберитесь с этим. Выясните, кто и с
какими целями воду мутит. Только имейте в виду,
дело это весьма деликатное. Ведь среди
обыгранных Витязем лошадей одна принадлежит
герцогу Лейхтенбергскому, а другая - министру
Императорского двора Воронцову-Дашкову... В
воскресенье, с утречка пораньше,
докладом.
Как и любой редактор, Алексей Лавровский
от вызова в цензурный комитет ничего хорошего
не ждал. Тем более что причина ему была
известна.
Еженедельный
спортивный
журнал
«Беговые и скаковые известия» пользовался у
москвичей спросом. Его охотно покупали
коннозаводчики и спортсмены, наездники и
7
жокеи, игроки и просто любители лошадей. За
пять месяцев, минувших после выхода в свет
первого номера, у журнала появилось много
друзей. Но и недоброжелателей хватало. Одним
не нравится, что пропагандируется всё новое -
двухколёсные «американки», старт «с хода»,
общая дорожка, по которой можно будет
запускать по восемь рысаков одновременно.
Другие осуждали редакторов за «отсутствие
патриотизма». Ещё бы! В споре о мастерстве
русских и американских наездников они отдали
предпочтение последним.
А какая-то госпожа Г.Г-на, читающая
только заголовки, избрала «Известия» мишенью
для своих насмешек. «Будильник», «Зритель» и
другие
юмористические журналы её творения
печатать отказывались. Тогда, лишь слегка
переиначив стиль, она стала посылать их в
Московский цензурный комитет.
Как-то, вгорячах, Алексей хотел было
выяснить, что это за «Г.Г-на» такая и потолковать
с ней по-свойски. Но редактор «Московского
листка» Пастухов отсоветовал:
– Пренебреги. Нечего тебе связываться с
полусумасшедшей старухой, которая в ретирадное
место с глобусом ходит.
– С глобусом?
– изумился Алексей.
– Зачем?
– А из желания весь мир обосрать, -
засмеялся Пастухов. - Она и в молодости на всю
8
Москву склочным нравом славилась, а к старости,
сказывают, совсем умом скорбная стала. Везде
крамола ей видится. Глафиру Грындину с
Пятницкой все редактора знают, да не трогают. К
тому же, примета такая имеется: у того, на кого
она кляуз не пишет, дела плохо идут...
На
днях
свои
люди
предупредили
Лавровского, что на имя председателя цензурного
комитета статского советника Фёдорова поступил
донос по поводу заметки «Продажный приз». Не
могут,
дескать,
призы
Императорского
Московского общества любителей конского бега