Темный Исток. Гончие Дзара
Шрифт:
От увиденного мне сделалось до того тошно, что следующие несколько секунд я просто ничего не мог сделать. Понадобилось здорово напрячься и привести ум в состояние покоя, прежде чем охватившая округу черно-красная мгла растворилась без остатка.
Однако сам этот поступок произвел впечатление на моих новых знакомцев. И судя по всему, на каждого по-своему. Махди переглянулись и что-то забормотали на своем. Может быть даже ругательства.
– Риши, слушай, если ты все еще сомневаешься в моих словах…
Я перевел взгляд на Затворника, чье выражение утратило какую бы то ни
– Не сомневаюсь, – ответил я и, кажется, сделал большую ошибку.
Едва слова сорвались с языка, настороженность Затворника мгновенно сменилась презрительной ухмылкой. Он протянул:
– А. Так тебя уязвило, что твой приятель-куат тебе об этом не сказал, да? Как интересно.
Я напрягся быстрее, чем он успел сопроводить свои слова многозначительным движением бровей. Дымное щупальце, выросшее из левой кисти, молниеносно обвилось вокруг его горла: немного сдавить – и шея сломается.
– На что это ты намекаешь?
Затворник тут же отступил, хотя страха не выказал:
– Спокойно. Я ни на что не намекаю. Лишь изумляюсь твоей неисправимой наивности. Серые стражи бывшими не бывают и доверять им не стоит.
– А я никому и не доверяю.
Однако Затворник не купился.
– Врешь! – заявил он. – Не надо быть элийром, чтобы понять ход твоих мыслей, Риши. Тебя уязвило, что серый страж не рассказал тебе правду. Ты близко к сердцу принял его прежние слова и поступки, счел его если не другом, то союзником и теперь недоумеваешь, отчего он умолчал о самом главном. Ничего не упустил?
Не в бровь, а в глаз, как говорится. Ихор у горла лейра развеялся.
– Он мог ее и не знать, – заметил я, по большей части лишь для того, чтобы отвадить мерзкий и насмешливый внутренний голосок. – Он мог решить, что я ранен и потому забрать на корабль. Ты твердишь о моей смерти, однако вот он я – вполне себе живой. Труп совсем не напоминаю, и Аргусу неоткуда было что-то подобное знать.
Затворник, к моему удивлению, согласно кивнул:
– Это правда. Ты и впрямь очень даже жив, однако… – он выдержал драматичную паузу, – тут есть кое-какая деталь, в корне меняющая дело. Ты, Риши, сейчас здесь, на Боиджии, в то время как твое прежнее тело превращается в песок на Шуоте.
– Что значит «прежнее»?
Меня, точно недоумка, одарили очередной снисходительной улыбочкой.
– С Тенями возможно все, дружище. Если ты помнишь принцип пробуждения способностей в потенциальном лейре, то можешь примерно представить себе и то, что произошло с тобой.
Влекомый любопытством, но в большей степени привычкой сыпать приобретенными знаниями о лейрах и Тенях, я сказал:
– Тот, кто желает открыться потоку Теней, должен пройти ритуал, с помощью которого его фактически доводят до состояния клинической смерти, а после приводят в себя. Сам испытуемый, при этом, меняется безвозвратно, как духовно, так и физически.
– Правильно, – широко улыбнулся Затворник и неожиданно пробормотал себе под нос: – Я, пожалуй, единственный лейр, кто избежал подобного ужаса. – Затем снова сверкнул глазами: – Но ты-то у нас случай особый. Мне
От этого бреда у меня челюсть отвисла:
– Чего?
– Штука в том, что Исток не может обойтись без оболочки. Я полагаю, первое твое тело Гугса создал в качестве удобного футляра и одновременно усилителя резонансного взаимодействия с Тенями. Оно погибло, а привычка жить в домике осталась.
– Чего?!
Затворник всплеснул руками:
– Да что ты заладил-то со своим «чего»? Я говорю, что Исток не подвержен такой банальной слабости живых существ как смерть. Тело погибает, но сам дух, само воплощение Тени никуда исчезнуть не может. Некоторые природные процессы необратимы. И даже Исток обязан им подчиняться.
Откровенно говоря, слушать все это было больнее, чем узнать о своей безвременной кончине. И если последнее я хотя бы мог ощутить на уровне подсознания, то вот от всех остальных заявлений Затворника хотел просто выть во все горло. Что это за хрень?!
– Это чистейшей воды бред. Ахинея. Ничего более идиотского в жизни своей не слышал! – Меня распирало от возмущения. Сколько еще подобной чепухи придется выслушать, чтобы наконец разобраться в себе?!
– Ты так считаешь? А как же твое самоощущение? Неужто не чувствуешь разницы? Раны, которые сами собой затягиваются, сочащийся ихор? Из метафоричного образа воплощенной Тени ты, Риши, стал ею по факту. Ты погиб и возродился. Новым собой.
– Так не бывает. И так не должно быть, – заявил я с прежней пылкостью, но все слабеющей внутренней убежденностью. – Это все не сказка, а я – не мифический зверь.
Тон Затворника сделался снисходительным:
– Понимаю твое состояние, Риши, и, пожалуй, реагировал бы так же. Но, хочешь не хочешь, а тебе придется принять все как есть. Ты Исток, воплощенная Тень, самодостаточная и независимая от единого потока Теней. И хватит об этом. Я тебя сюда притащил не ради психотерапии.
И на том спасибо, хотел сказать я, но вместо этого, понукаемый стремительно рождавшимися в голове идеями, спросил:
– Ты сказал, что попросишь об услуге взамен на помощь. Однако, судя по твоим же словам, помощь мне теперь не особенно нужна. Если я и впрямь… умер, – произносить это слово было до того неловко, что голос дрогнул, – а затем возродился свободным, то значит не могу и уничтожить поток. Ты сам это сказал: «угроза миновала». Ты никоим образом не посодействовал этому, а значит ни о какой ответной услуге и речи быть не может. Или я не прав?
Новую улыбку Затворника словами описать было невозможно. Он вроде и раздосадовался столь нелепому попаданию впросак, однако при этом остался чрезвычайно доволен тем, как я его подловил. Странный тип, ну правда.
– А разве сама информация, что я дал тебе, ничего не стоит? – хитро прищурился он.
На что я пожал плечами:
– А что она меняет-то? Узнай я обо всем раньше или позже – разницы никакой. Теням все равно больше ничто не угрожает.
– Лихо соображаешь, пацан. Хотя далеко не во всем прав.