Темный карнавал
Шрифт:
– Шестьдесят восемь килограмм, – сказал он жене на следующей неделе, – ты заметила, как я изменился?
– Изменился к лучшему, – сказала Кларисса, – ты всегда был немного толстоват для своего роста, милый, – она провела рукой по его подбородку. – Так мне нравится больше. По-моему, тебе очень идет, линии лица стали такие твердые, сильные…
– Но это не мои линии, а его, черт возьми! Ты хочешь сказать, что он тебе нравится больше, чем я? – искренне возмутился Харрис.
– Он? Кто это – он?
Харрис увидел, как за спиной у Клариссы, в зеркале гостиной, его череп ехидно улыбнулся в ответ на гримасу ненависти и отчаяния, которую скроила его плоть.
В ярости он забросил в рот горсть солодовых таблеток. Это был один из способов набора веса, если нельзя употреблять другие продукты. И Кларисса заметила, что он принимает солод.
– Но,
«Да заткнешься ты уже или нет!» – едва не сорвалось с языка у Харриса.
Она подошла к нему, села и уложила его рядом так, что его голова оказалась у нее на коленях.
– Милый, – сказала она, – ну я же все вижу. Тебе стало намного хуже. Ты ничего не говоришь, но со стороны все равно заметно, как ты мучаешься. К вечеру просто падаешь с ног. Может, тебе сходить к психиатру? Хотя, мне кажется, я знаю наперед все, что он тебе скажет. Я уже давно догадалась по всяким мелочам – прости, но они выдают тебя с головой. Знаешь, я могу сказать тебе только одно: ты и твой скелет – это по сути одно и то же, единая неделимая нация, со свободой и справедливостью для всех. Как говорится, вместе устоим, поодиночке – падём [6] . Если вы со скелетом не сможете наладить друг с другом приятельские отношения, а будете грызться, как пожилая супружеская чета, то придется тебе опять идти к доктору Берли. Но для начала тебе надо просто успокоиться. Ты попал в порочный круг: чем больше ты волнуешься – тем сильнее тебя беспокоят твои кости, и наоборот, чем сильнее тебя беспокоят кости – тем больше ты волнуешься. А в конечном-то итоге, кто все-таки первый начал эту борьбу – ты или та анонимная сущность, которая, как ты считаешь, прячется за твоим пищеварительным трактом?
6
Английская поговорка (изначально – цитата из басни легендарного древнегреческого поэта-баснописца Эзопа «Лев и четыре быка»), ставшая знаменитой благодаря речи президента США Абрама Линкольна в 1858 году в защиту единства нации (United we stand, divided we fall). – Прим. пер.
Харрис закрыл глаза.
– Я, – сказал он, – это я все начал. Боже, милая, я так люблю тебя.
– Тебе надо отдохнуть, – мягко сказала она, – отдохнуть и забыться.
Примерно полдня мистер Харрис чувствовал прилив бодрости, но потом опять сдулся. Он с удовольствием считал бы все это плодом воображения, но беда в том, что сам скелет, судя по всему, считал по-другому и жаждал продолжить схватку.
К вечеру Харрис не выдержал и отправился к мсье Муниганту. После получаса блужданий он наконец нашел здание со стеклянной табличкой, на которой старинной полустертой золотой вязью было начертано имя месье Муниганта. И ровно в этот момент его кости, казалось, попытались сорваться со своих насиженных мест, но не успели и взорвались прямо там – так, что его чуть не разорвало на куски от боли. Слезы брызнули у него из глаз и совершенно закрыли видимость. Боль была такой сильной, что его как будто отбросило от этого места. Когда он снова открыл глаза, он стоял уже где-то за углом, откуда кабинет месье Муниганта не было видно.
И боль сразу же ушла!
Месье Мунигант был тем человеком, который ему помог. Обещал помочь! Судя по тому, что один вид его имени, написанного позолоченными буквами, вызвал столь бурную реакцию внутри тела Харриса, это означало, что мсье Мунигант – тот, кто действительно может ему помочь. Но, видимо, это произойдет не сегодня. Сколько ни пытался Харрис вновь приблизиться к зданию с табличкой, всякий раз разрушительная боль не давала ему это сделать. В конце концов, окончательно вспотев, он сдался и, пошатываясь, отправился в ближайший коктейль-бар для передышки.
Проходя через полутемный зал коктейль-бара, он вдруг подумал о месье Муниганте – а не он ли и заварил всю эту кашу? Это же он первым завел разговоры о скелете и указал на его психологическое воздействие! Может, месье Мунигант использует его для какой-то гнусной цели? Господи, да какой еще цели? Смешно даже подозревать его в этом. Какой-то докторишка. С хлебными палочками. Он просто хотел помочь. Да нет, вздор. Месье Мунигант ни при чем.
В коктейль-баре его ждало зрелище, вселяющее
7
Ворвань – устаревший термин, которым называли жидкий жир, добываемый из сала морских млекопитающих (китов, тюленей, белух, моржей, дельфинов), а также белого медведя и рыб. Сейчас вместо него употребляется термин «жир» – китовый жир, тюлений жир, тресковый жир и т. д. – Прим. пер.
Снедаемый завистью, Харрис подошел к толстяку – и словно бы оказался носом к носу с океанским лайнером. Заказав выпивку, он выпил и только тогда осмелился к нему обратиться:
– Гормоны?
– Ты меня спрашиваешь? – отозвался толстяк.
– Или специальная диета? – продолжил Харрис. – Я дико извиняюсь, но, вы понимаете, у меня кое-какие проблемы. Никак не получается набрать вес. А мне бы хотелось иметь такой же живот, как у вас. Скажите, вы вырастили его, потому что чего-то боялись?
– Ты пьян, – объявил толстяк, – но я люблю пьяниц. – Он заказал себе еще.
– Ладно, слушай, – сказал толстяк, – так и быть, расскажу. Вот это… – он взял в руки свой огромный живот, как будто это был глобус для изучения гастрономической географии, – …я растил лет двадцать с самой юности, слой за слоем. Нет, я не член клуба любителей еды по ночам, как ты мог бы подумать. Моя лавка чудес открывается не раньше рассвета. Весь фокус в том, что я всегда относился к своим внутренним органам так же, как хозяева относятся к домашним питомцам. Растил и пестовал их, как породистых кошек и собак. Желудок – это у меня такой толстый розовый персидский кот, который, когда не спит, горазд урчать, мяукать, рычать и требовать шоколадных лакомств. Я всегда кормлю его вовремя, и он уже почти выучил команду «сидеть». А кишки, ясное дело, – змеи. Самые что ни на есть чистокровные индийские анаконды. Упругие, гладкие, холеные – кровь с молоком. И всех своих питомцев я содержу по высшему разряду. Что же касается «чего-то боялся»… Ну, да. Можно сказать и так.
Тут они оба взяли еще по одному пиву.
– Хочешь набрать вес? – спросил толстяк, смакуя на языке каждое слово. – Элементарно. Заведи себе вечно орущую стерву-жену и в придачу к ней чертову уйму родственников, которые непрерывно делают из мухи слона и высасывают проблемы из пальца. Добавь к этому щепотку деловых партнеров, главная цель которых – украсть у тебя твой несчастный последний фунт, и вот ты уже на полпути к полноте. Хочешь знать, как это работает? Да очень просто. Ты даже глазом не успеешь моргнуть, как начнешь подсознательно накапливать жировую прослойку – чтобы хоть как-то защититься от всей этой братии. Строить этакое эпидермальное буферное государство. Возводить клеточную стенку. А еще через какое-то время ты поймешь, что еда – это единственное развлечение на земле. Вот и все. Главное – чтоб были внешние источники для беспокойства. Когда беспокоиться не о чем, человек начинает грызть сам себя – оттого и худеет. И наоборот: чем более гадкие и противные люди вокруг тебя – тем скорее у тебя появится заветный жирок!
С этими словами толстяк, сопя и пошатываясь, вывалился из бара в темноту ночи.
– А ведь доктор Берли говорил мне примерно то же самое, – вслух произнес Харрис, – просто в другой форме. Он прав, мне надо ехать в Финикс, немедленно…
Дорога из Лос-Анджелеса в Финикс была настоящим испытанием: чтобы добраться туда, он должен был пересечь пустыню под палящими лучами солнца. Движение здесь почти отсутствовало, можно было проехать километры и не встретить ни одной машины. Пальцы Харриса судорожно елозили по рулю. Неважно, даст ему Крелдон из Финикса денег, чтоб открыть бизнес, или нет – в любом случае уехать и немного встряхнуться будет полезно.