Тёмный лорд
Шрифт:
*
Рождественский ужин превзошел все ожидания. Ученики были в парадных мантиях, и профессор Раджан расцветил потолок Северным сиянием. Ночью Том долго ворочался в кровати, пока, наконец, не решился сходить на разведку. Возле большого камина, украшенного омеловыми венками, рождественская ель переливалась разноцветными огоньками. В колючих ветвях таинственно горели витые свечи, и их отблески отражались в хрустальных шарах. Том сразу нашел бежевый шар с ветками черной рябины. Улыбнувшись ему, как старому другу, он вышел
Громадный холл был непривычно пустым. Том прищурился, засмотревшись на игру гирлянд с огоньками фей. Однажды в приюте, в то самое Рождество, когда ему было восемь лет, он также ночью спустился посмотреть на светящуюся ель. Накануне верзила Патрик Фелпс толкнул его в оледеневшую яму и сломал правую руку. Том кусал от боли губы, но так и не заплакал. Он хорошо помнил, как вышел в четыре утра в приютский холл, одетый в черную байковую рубашку с порванным для гипса рукавом.
Полюбовавшись факелами у статуи вепря, Том, дрожа, пошел по мраморной лестнице. Каблуки гулко стучали о сверкающие ступеньки, и мальчик не мог дождаться минуты, когда свернет в коридор. Сев на подоконник, он решил перевести дух. Густая мокрая метель освещала стрельчатые окна тусклым серебристо-белым светом, и Том, подложив ладонь под щеку, залюбовался порханием снежных хлопьев.
В конце коридора виднелась большая дубовая дверь. Том задумался. Его не покидало странное чувство, будто он уже ее видел. Мальчик слез с подоконника и подошел к двери. «Там будет зеркало», — внезапно для самого себя прошептал Том, почувствовав, как по коже бегут мурашки, и открыл дверь. Он не ошибся. В центре заброшенного класса стояло зеркало в позолоченной раме. Том ущипнул себя за ладонь. Это было то самое зеркало, которое уже год снилось ему в кошмарах. Над оправой была выведена надпись «У джедан юун йата оцилен юаж артоя». В некоторых снах Том уже пытался разгадать ее значение. Может… Может, ее нужно прочитать наоборот?
— Я… отражаю… не… лицо…, а тайную… надежду, — пробормотал Том.
Зеркальная гладь зашевелилась. Сначала в ней мелькнуло его изображение. Затем оно начало быстро меняться пока, наконец, не появилась фигура высокого темноволосого юноши. Это, несомненно, был он сам на шестом или седьмом курсе. Он шел в привычном серо-зеленом галстуке, но его грудь украшал значок старосты Хогвартса. Неожиданно глаза юноши вспыхнули странным огнем. Он улыбнулся, накинул капюшон и повернулся к Тому спиной. Затем, не оборачиваясь к нему, откинул капюшон. Том вскрикнул. На его затылке было отвратительное лицо в виде превращенной змеиной морды. Лицо глумливо расхохоталось, пока вспышка зеленого света не разделила его на семь чудовищных лиц.
— Том? — раздался сзади строгий голос.
Он обернулся. В дверях стоял со свечой Альбус Дамблдор.
Это грозило большими неприятностями. Если бы Тома поймали Бири, Мэррифот или Слагхорн, он, безусловно, придумал бы правдоподобную ложь. Но Дамблдор, казалось, видел его насквозь.
— Том, почему Вы бродите ночью? — голубые глаза профессора трансфигурации холодно сияли из-под очков.
— Профессор… Я заблудился
— Иногда, Том, Вы мне просто отвратительны, — вздохнул Дамблдор. — Как Вам могла прийти в голову безрассудная мысль шляться по школе ночью, особенно в нынешние времена? Я снимаю двадцать баллов со Слизерина. И благодарите Бога, — голос профессора дрогнул, — что я не сообщу об этом мистеру Муру.
Том задрожал. Горло охватила вязкая, словно мякоть неспелой зимней груши, обида. Дамблдор снова, как и в Хэллоуин, бросил на него колючий взгляд. От этого взгляда мальчик почувствовал себя ничтожной песчинкой.
— Конечно… — Вся боль и обида на этого профессора всплыла у Тома в груди, и он ощутил солоноватый вкус слез. — Шляться по школе могут только Ваши дражайшие гриффиндорцы… Только им одним позволено нарушать правила.
— Том, я не собираюсь обсуждать сложившиеся межфакультетские предубеждения. Вы прекрасно знаете, что гриффиндорцев тоже наказывают за их проделки, — в губах профессора мелькнуло подобие улыбки…. — Но их шалости никому не причиняют серьезного вреда. В то время как Ваши игры и поиски…
— Я ничего не ищу… — потупился Том.
— Неправда. По моим наблюдениям Вы почти неделю ищете книги про темное волшебство, — сказал Дамблдор. — Подозреваю, что Вы шли в Запретную секцию.
— Нет, сэр, — пробормотал Том. Он больше не мог сдерживаться: слезы капали из глаз. Том с детства привык почти не плакать, и только профессор Дамблдор каким-то неведомым образом умел доводить его до истерики.
— Том… — профессор посмотрел на него еще строже. — Сейчас же прекратите рыдать, как девчонка, мне это надоело! Расскажите, лучше, что Вы видели в зеркале.
— А что это за зеркало? — спросил Том, вытирая влажные глаза.
— Это зеркало Еиналеж. Оно показывает нам тайные желания нашего сердца. И я хочу узнать, что именно Вы увидели в нем, если закричали.
— Я… — Том запнулся, подбирая слова. — Я видел себя старостой школы…
— Не удивительно, — кивнул Дамблдор. — Как и любой слизеринец, Вы слишком честолюбивы, чтобы не увидеть нечто подобное. Но ведь это далеко не все? — он бросил на Тома пристальный взгляд.
— Нет… это все… сэр… — Том постарался улыбнуться, как можно искреннее.
— Хорошо, ступайте в подземелья и не вздумайте блуждать по школе.
Слабо перебирая ногами, Том поплелся к выходу. В душе была опустошенность, точно кто-то выжег поле травы. Не было сил даже плакать. Хотелось сесть на ступеньки и, закрыв лицо руками, не вставать до рассвета.
— Том, — вдруг строго сказал Дамблдор.
Мальчик вздрогнул и обернулся, бросив на профессора заплаканный взгляд.
— Том… Если когда-нибудь Вам захочется поговорить со мной о чем-нибудь… Просто так… О чем-нибудь… — Голос профессора дрожал. Возможно, это была иллюзия, но мальчику казалось, будто профессор чувствует себя виноватым. — Приходите ко мне в любое время. Хорошо?