Темный маг

Лисина Александра

Проработав в безумном темпе до вечера, мы практически вычистили пространство вокруг постамента Рейса, так что на полу осталось лежать всего несколько десятков осколков, на которые я воззрился с изрядной долей сомнения.

— Неужели все? — недоверчиво пробормотал я, прислушавшись к себе, но не почувствовав той самой выматывающей усталости, что сопровождала меня несколько предыдущих дней. — Столько мучились и пыхтели, а теперь… закончили?

«У тебя очень сильный друг, — признал Ал, с уважением взглянув на замершего под потолком Мэла. — Особенно для искусственно созданной сущности».

— Много ты понимаешь, —

фыркнул я, наклоняясь и ладонью подгребая осколки поближе. — Ну-ка, помоги.

Алтарь с готовностью выпустил серебристую струйку. Окунул в нее оставшиеся на полу камни и подтянул их вплотную друг к другу. Затем выпустил еще один ручеек. Нырнул в полумрак ближайшей арки. Выудил оттуда не замеченный ранее осколок, и всего через несколько мгновений у меня под руками оказался не набор камней, а вполне узнаваемое каменное лицо.

Молнии на этот раз из него не выстрелили — по-видимому, воинственный бог тоже проникся важностью момента. И все то время, пока мы с Алом волокли последний кусок его статуи, Рейс вел себя на удивление тихо. Даже, я бы сказал, смиренно. И лишь когда мы, пыхтя и обливаясь потом, пропихнули массивную каменную глыбу через границу, а Мэл с некоторым трудом взгромоздил ее на положенное место, гигантское лицо древнего бога ожило. И по нам троим ударило такой волной сырой силы, что Мэла буквально отшвырнуло прочь, припечатав к противоположной стене, а нас с Алом опрокинуло на пол, да еще и протащило по камням, причем некоторых как назло мордой вниз.

С трудом очухавшись, я увидел, как вокруг ставшей цельной статуи заклубилась Тьма, и утер кровь с разбитой губы.

— И это вместо благодарности, Рейс?

По первохраму пронесся низкий вибрирующий рокот, из-под черных камней брызнули тонкие серебристые струйки, словно могущественный бог больше не нуждался в скрепляющем растворе. Пока они стекали на пол и вливались в остолбеневшего Ала, статуя окончательно почернела и избавилась от малейших трещинок. После чего ее глаза вспыхнули кроваво-красными огнями и обратились вниз. Правда, не на меня. И даже не на растерянно застывшего Ала. Почему-то гневный взор бога был прикован к скорчившемуся на полу Палачу. И судя по тому, как исказилось лицо Мэла и как неестественно вывернулись его конечности, Рейсу очень не нравилось присутствие посторонней сущности в святая святых темного пантеона.

Сплюнув кровь прямо на пол, я с усилием поднялся и, доковыляв до статуи, выудил из воздуха сразу обе секиры. Придавленный чужой силой Мэл хрипел и тщетно бился, как попавший под лавину паук. Ал, увидев мое лицо, нервно булькнул, но вместо того, чтобы помочь, вдруг опасливо отступил, не рискнул перечить темному богу. Меня оба этих факта моментально выбесили, поэтому я поднял оружие, одним движением упер сотканные из Тьмы лезвия в пах (выше не дотянулся просто) темного бога и, уставившись на него снизу вверх, процедил:

— Может, ты и сильнейший в пантеоне, но я тебя как собрал, так и разобью. Оставь моего брата в покое!

По каверне словно молотом ударило злое эхо, а сразу после этого наступила тишина.

Ал снова испуганно булькнул и застыл, не смея лишний раз шевельнуться. Тьма вокруг статуи тоже заколебалась. И даже Мэл перестал дергаться, когда огромная каменная голова медленно-медленно повернулась и вперила в меня непереносимо тяжелый

взор, в котором, помимо гнева, проступило удивление.

На плечи рухнула такая тяжесть, что меня чуть не согнуло пополам. Хорошо, доспех уберег от позора да ослиное упрямство не позволило склонить перед темным богом голову.

— Это было глупо, Артур, — вдруг шепнул за моей спиной знакомый женский голос. — Рейс силен. И он всегда был ужасно несговорчив.

— А мне плевать, — просипел я, с трудом удерживаясь на ногах, а затем с рваным выдохом качнулся вперед, и секиры со скрипом вошли в камень почти на ладонь. — Я служу не ему!

— Ты совершаешь ошибку, мой мальчик, — шепнула Смерть, взъерошив мои и без того растрепанные волосы. В это же самое время ее метка ожила и в качестве предупреждения обожгла кожу на лбу, но я лишь упрямо набычился.

— Я перестану себя уважать, если предам того, кто мне верен. К тому же Мэл — не нежить. У него есть душа, пусть даже ее и заставили занять неподходящее тело!

Смерть, помолчав, отступила. По первохраму снова пронесся негодующий гул, которому вдруг ответил хлестнувший из-за моей спины ветер. Боль от проснувшейся метки стала такой, что у меня едва искры из глаз не посыпались. А затем зрачки Рейса погасли. Огромная голова вернулась в прежнее положение. Давящая на плечи тяжесть исчезла. А на вспыхнувших и тут же погасших лезвиях секир вдруг проступили два крохотных значка, которые я от неожиданности не успел даже толком рассмотреть.

— Мэл, ты живой? — хрипло спросил я, когда стало ясно, что убивать меня за святотатство не будут, а непримиримая статуя вновь превратилась в обычную каменюку.

Сзади послышался шорох.

— Кажется… да. Спасибо.

Я с облегчением опустил оружие, позволив ему истаять во Тьме, и только тогда повернулся.

«Ты сумасшедший!» — убежденно написал на полу Ал, когда я зыркнул в его сторону.

— Само собой. Я же темный.

Алтарь выразительно покрутил пальцем у виска и без единого всплеска обратился в лужу. После чего утек на свое законное место, превратился в «наковальню» и окаменел, словно сделал все что хотел и до следующего утра шевелиться не планировал.

— Ну и ладно, — ничуть не расстроился я и, подойдя к распластанному на полу Мэлу, протянул ему объятую Тьмой руку. — Пойдем домой, брат?

На тонких губах Палача появилась слабая улыбка.

— Пойдем, — прошелестел он. И, кое-как воздев себя на ноги, крепко пожал протянутую ладонь.

* * *

В этот день Корн созвал нас на совещание довольно рано, так что к Роберту я снова не успел и отправил к нему одного Мэла. Зато перехватил в первохраме полсвечи тревожного сна и в Управление явился хоть и уставшим, но не настолько, чтобы заснуть прямо во время обсуждения.

К моему искреннему удивлению, сегодня в составе присутствующих обнаружилось пополнение. Более того, мое кресло у окна оказалось занято, но я настолько не ожидал увидеть здесь подобного гостя, что при виде жреческой рясы озадаченно замер и далеко не сразу сообразил его поприветствовать.

— Здравствуй, Артур, — мягко произнес уже знакомый мне дедок, не вставая с кресла. — Рад тебя снова видеть.

— Отец Иол… вас-то каким ветром сюда занесло?

Кто-то в комнате поперхнулся, но жрец только улыбнулся.