Тёмный мир слезам не верит, или Мама в бегах

Любимая Мила

Я вожу пальцами по широким, сильным плечам и прижимаюсь к мужчине всем телом. Поцелуй становится всё более настойчивым, жарким и мой собственный стон удовольствия, наполненный страстью и желанием всё предельно и ясно говорит нам обоим. Ну и пусть!

— Повторим свидание? — его тихий полушепот, донельзя хриплый и прошибающий меня своим невозможным током.

— Зачем?

— Потому что надо, Вася, надо.

— Надо?

— Да!

— Ага...

***

Сначала был завтрак на моей кухне, залитой яркими тёплыми солнечными лучами. Чамер во всю свою длину

развалился на подоконнике, вытянув вперед лапы. Котяра довольно щурился и хитро улыбался, словно рад Люцикову больше, чем кому-либо другому. Вот ведь предатель шерстяной!

Я приготовила привычные, обыденные блинчики в сладком сиропе, но именно сегодня они были такими вкусными, такими особенными. Смотрела в сверкающие счастьем глаза сидящего напротив меня мужчины и не могла скрыть улыбки. О, он так красиво и просто флиртовал! Шептал на ухо какой-то романтический бред и осыпал бесчисленными комплиментами. Только сердце стучало всё быстрее и быстрее, почти не оставляя мне шанса на сопротивление очевидному притяжению между нами.

После мы оставили Чамера дома и куда-то поехали. Катались по цветущей, наполненной жизнью Москве, болтали о сущей ерунде, обошли вдоль и поперёк зоопарк, гуляли в большом центральном парке …

Там он крепко-крепко взял меня за руку и повёл вперед по переполненной аллее к небольшому искусственному озеру среди декоративных деревьев и цветочных клумб.

Там мы кормили уточек, запускали воздушного змея и по-глупому пялились на голубое-голубое небо.

Там мы сидели на скамеечке, тесно прижавшись друг к другу и я смеялась над его шутками, растворяясь в надежных объятиях этого идеального мужчины. Ели сладкую вату, одну на двоих и веселились, как маленькие дети.

Ближе к вечеру парк наполнила живая музыка и я потащила Лёню «посмотреть поближе». Мы подпевали старым, знакомым мотивам, совершенно не попадали в ритм, но нам было плевать на всех остальных, кто и что о нас сейчас подумает. Какая разница? П-ф-ф! Ведь с ним мне так хорошо! И каждый раз, когда он смотрел на меня нежным, бесконечно трепетным взглядом, всё внутри сводило невозможной, сладкой судорогой.

— Иди сюда, — Лёня безумно романтично притягивает к себе и тянется своими губами к моим губам.

Сердце отбивает бешеный ритм, пульс участился, гитарные басы бьют по ушам, а для меня большего нет ничего … сейчас он меня поцелует … поцелует! Да!

Большим пальцем он чувственно очерчивает контур моих губ и склоняется низко-низко, испытывая нас на прочность. Меня бьёт дрожь волнения и уста сами приоткрываются в этом невыносимом, томительном ожидании. Наконец его рот накрывает мой и мы сливаемся в бесконечном жаре и страсти желанного поцелуя. Обвиваю руками шею мужчины, встаю на цыпочки и отвечаю ему, от удовольствия прикрыв глаза. Ах, время остановись!

Сколько прошло минут не знал никто из нас. Мы с трудом отрываемся друг от друга, оба тяжело и рвано дышим. Я в смущении прячу лицо у него на груди и улыбаюсь. Весь мир потерял своё значение. Есть только я … есть только он … мы …

— Уже поздно, — слышу голос Лёни как сквозь облако густого тумана. — Почти десять вечера.

Ты не замерзла?

Он водит ладонями по моим плечам и я лишь довольно жмурюсь, как ласковая кошка. Какое холодно? Да у меня щеки до сих пор полыхают!

— Нет, — качаю головой. — Всё хорошо, Лёнь.

— Тогда … — он перехватывает за подбородок и вынуждает смотреть прямо на него. Тону в этих бездонных карих глазах, плавлюсь под полным обожания взглядом и понимаю, что уходить никуда совсем не хочется. Вот бы этот вечер не заканчивался! — Я увезу тебя отсюда и мы поужинаем, как тебе идея?

— Мне нравится, — расплываюсь в улыбке. — А куда поедем, мм?

— Сюрприз, — он тянет меня за собой и улыбается. — Просто доверься мне, малышка.

На негнущихся, ватных ногах следую за ним.

Толком даже и не понимаю, кто я… зачем я … почему я …

Большой уютный ресторан где-то на крыше небоскреба и мы тут совсем одни. Столик на двоих, свечи, играет приятная, чарующая музыка. Официанты только привозят еду с напитками и мгновенно исчезают.

— Боже мой, это слишком прекрасно! — восторженно выдыхаю я и оглядываюсь по сторонам. — Ты с ума сошёл, Лёня!

— Нравится? — улыбается мужчина и подносит мою руку к своим губам, покрывая пальцы чувственными поцелуями. — Это всё для тебя. Всё, чтобы ты улыбалась. Пойдем?

Он галантно отодвигает стул, набрасывает на плечи плед, чтобы не замерзла и садится напротив. Разливает по бокалам ароматные горячие напитки, раскладывает аппетитные блюда и всё это, не сводя взгляда с моего лица.

Нас ждёт самый вкусный в мире ужин, великолепный черносмородиновый пунш с нотками мяты, мы долго-долго разговариваем, улыбаемся друг другу и совершенно точно оба не хотим так быстро расставаться.

— Василиса? — Лёня смотрит на меня и наклоняется чуть ближе. — Поехали домой?

— Да, — положительно киваю и улыбаюсь. — Поехали …

Перед глазами мелькают какие-то искры и я часто-часто моргаю от яркого света, голова кружится и всё плывет, даже немного подташнивает. Уф, токсикоз что ли?

— Вась? Ты в порядке, милая? — Лёня накрывает мою руку своей. — Может, водички?

— Нет, — неуверенно протянула я. — Наверное, соринка попала, да и я всё же беременна, такое бывает.

Я застываю практически с открытым ртом, потому что за спиной у Лёни эта самая искра вырастает до невообразимых, нереальных, просто фантастических размеров. И теперь напоминает собой самый настоящий зеркальный коридор, от которого исходит голубое свечение. Рамка покрывается сияющими всполохами пламени и источает молнии, серебряные молнии …

Мамочки! Вот это я понимаю спецэффекты! Офигеть можно!

А Люциков подхватывает меня на руки, уверенно движется к этому … хм … чёрт знает, как это назвать можно!

— Лёнь, а мы куда? — я доверчиво смотрю на него и краем глаза замечаю, что впереди нас важно вышагивает мой кот.

ЧАМЕР!!!

Эй, а ты тут откуда взялся?

— Домой, — коротко бросает мужчина и выразительно кивает Чамеру. Котяра подмигивает ему, даже больше того – согласно качает головой в ответ. — Давай, ты первый.