Темный орден

Хай Алекс

Цесаревич нервно огляделся по сторонам. Я чувствовал, что он собирал силу в руках, готовясь в любой момент дать мне отпор. Но мне действительно не было нужды сражаться с ним. Наоборот, я был как никто другой заинтересован, чтобы наследник вышел из этого особняка целым, невредимым и в доброй памяти.

Я встал перед хозяином торжества и уставился ему в глаза, пробивая даром Друзиллы путь к истине.

— Владимир Николаевич, пожалуйста, расскажите цесаревичу и всем присутствующим о заговоре, в котором вы принимали участие.

Взгляд

«дядюшки» помутнел. Он отвел глаза и, глядя в сторону, начал рассказ.

— Мы действительно намеревались сместить князя…

— Замолчи! — выйдя из оцепенения, завизжала его жена.

— Тихо, — надавил я. — Пусть говорит. Я желаю услышать признание.

Заговорщик снова заговорил. О том, как терпел бедствия в Москве, о разорении нескольких бизнесов, о долгах… И о том, как в один прекрасный день встречи с ним попросил некто Захария.

— Выслушав его, я пришел в ярость и хотел лично спустить этого хама с лестницы, — признался дядюшка. — Тогда Захария ушел ни с чем, но оставил карточку. Простую белую картонку с номером телефона, никаких других данных там не было. А потом я рассказал об этом Ларисе…

Цесаревич внимательно слушал рассказ, и с каждой новой деталью мрачнел все сильнее.

— Сперва следовало ослабить основную ветвь рода. САмым слабым звеном я считал своего брата, поэтому было принято решение устранить отца и воспользоваться замешательством нового князя. Параллельно с этим Захария пообещал, что сможет развалить семью изнутри, — дядя уставился на меня. — С твоей, Володя, помощью.

— Знаю, — кивнул я. — Не помню, но знаю.

— Однако кое-что пошло не по плану, — продолжал заговорщик. — Я не думал, что они будут действовать так грубо и жестоко. Я хотел падения семьи, но надеялся, что это будет более-менее мирно. Мне было не за что любить отца, но брат и племянники… Мне обещали, что все пройдет мягко…

— Вам обещали результат.

Я обернулся на смутно знакомый голос позади себя и отшатнулся, узнав Лазаря.

Твою ж дивизию! Он-то что здесь забыл?

Лазарь — на этот раз на нем, разумеется, не было халата — спокойно прошел мимо застывших посреди зала фигур, не обращая внимания на слезы, что текли из глаз танцоров от напряжения и спазма мышц.

Он вел за собой людей — с десяток точно. Они не были вооружены, но я чувствовал исходившую от них силу. Дерьмо.

Не сговариваясь, Юлия и Юстиний подобрались ближе ко мне и встали ко мне спиной.

— Должен поблагодарить вас за столь эффектное представление, Владимир Андреевич, — улыбнулся Лазарь. Он остановился в примерно пяти метрах от меня. — Игра была веселой.

— Я с вами не играл.

— Ой ли? Я даровал вам крайне насыщенную жизнь и возможность почувствовать себя героем. Даже сейчас вы пытаетесь вершить справедливость, отыскав в своей прогнившей душе лучик света. Вы защищаете семью, и это достойно восхищения. Одна беда — почему-то вы всегда становитесь у нас на пути в самый неподходящий момент. Признаюсь,

это начинает раздражать.

Я выдавил из себя слабую улыбку.

— Могу ответить тем же. Мне тоже надоело с вами сталкиваться.

— Что ж, тогда мы, вероятно, придем к пониманию, — отозвался Лазарь. — У вас свои цели, у меня — свои, и, к счастью, в данный момент они не пересекаются. Забирайте тех, кто вам нужен, а мне оставьте цесаревича. В конце концов, все это, — он медленно повернулся вокруг своей оси, — было подготовлено для того, чтобы я смог заполучить наследника.

Я покосился на Алексея Констаниновича.

— Ну что, теперь у вас чуть больше оснований мне верить? — процедил я.

— Пожалуй.

— Забирайте дядю и Долгоруковых, — распорядился Лазарь. — Они свое дело сделали. Оставьте мне то, что мне причитается — и разойдемся миром.

«Соглашайся», — подсказывала Тьма. — «Он тебе не враг. Больше нет».

Юлия бросила на меня короткий взгляд.

— Ни за что.

— Даже не…

Я не успел ее остановить. Как перед началом битвы — напряженное ожидание, у кого первым сдадут нервы, кто первым выстрелит… И девушка, дура такая, не смогла сдержаться.

Она мгновенно превратилась в темный вихрь — даже мои глаза с трудом ее различали, но в этот момент началось настоящее сражение. Юлия метнулась к Лазарю, выпустила град сотканных из тьмы стрел, но ни одна не попала в цель.

Кто-то из-за его спины от души шарахнул огнем — я едва успел поставить блок, связав водный дар и Тьму — огонь мгновенно погас. Значит, об интерьерах не заботились. Лазарь действительно не собирался сохранять Оболенского и Долгоруковых. Что ж, на его месте я бы тоже от них избавился — слишком много знали.

— Ложись!

Я накрыл защитным плетением цесаревича, старясь не подпускать к нему противников. Не знаю, желали ли они его убить или, например, похитить, но проверять близко не хотелось. Юля-Юля, ну во что ты нас втянула…

Отбиваясь щитами одновременно от огненного града и Тьмы Лазаря, я смог пробиться вперед, к Юле. Девушка осознала, что Лазарь был для нее сложной целью, и начала убирать остальных. Я как раз оттолкнул ее к себе за щит, когда она пронзила длинной темной пикой пироманта. А я его узнал… Он был на острове, тот шарахнутый. Думал, его спрятали понадежнее.

— Бери на себя Лазаря, — шепнула Юля. — Мы с Юстинием возьмем остальных.

Я молча кивнул и постарался оттеснить Лазаря как можно дальше от цесаревича, мысленно ругая девушку последними словами. Ну хоть бы предупредила. Лазарь оборонялся очень ловко, а мне следовало подобраться к нему поближе, чтобы хотя бы установить зрительный контакт. Он был слишком надежно защищен артефактами против ментальных вмешательств, и издалека у меня не получалось на него воздействовать.

Плясуны падали, когда их задевали сражающиеся. Цесаревич пытался обороняться из-под укрытия, в Юстиния теснили к Долгоруковой…