Темный пакт
Шрифт:
Следующий вариант — плотно присесть на психоактивные препараты. Несколько месяцев на веществах, выжигающих эмоции и радость жизни, взамен — концентрация внимания и безопасность перед одержимостью. В возрасте, когда окончательно формируется базовая личность, смерти подобно. Вернее, нет, не так. Это путь в сон разума — есть очень большой шанс встретить первое совершеннолетие лишенным человеческих эмоций и эмпатии биороботом.
И последний вариант — загрузить организм на полную. Мустафа с фон Колером составили карту приема препаратов — жесткую, многократно более сильную, чем во втором
Этот вариант предполагал дать мне костыль. Даже не костыль, а альпинистский ледоруб — вместе с предложением отправляться карабкаться по склону самому, а не добраться до вершины на канатной дороге.
Многоступенчатая система приема препаратов и тренировок, призванная помочь мне справляться с организмом в критических ситуациях, управляя концентрацией внимания и своим телом. Часто действуя при этом на запредельной, нечеловеческой скорости — и следствие чего, в условиях постоянного дефицита времени на принятие решений.
Тренировки в зале начинались с утра, после чего плавно перерастали в теоретические занятия с фон Колером. Начало занятий с бароном кстати вовсе не всегда означало, что Мустафа прекращал меня бить.
Последнюю неделю я был загружен двадцать часов в сутки — отупением изматывающей работы необходимо было заглушить активировавшиеся способности. И похоже, это получилось — я только сейчас понял, что вышел из боевого транса сам, без помощи своего Планшета.
Минувшая неделя промелькнула ярким калейдоскопом — вроде недавно вышел из кабинета княгини, моргнул, и вот я уже здесь, сижу и пытаюсь понять сломаны ли у меня ребра.
— Мустафа, — негромко позвал я, оглядываясь. Спарринг неожиданно закончился еще до того, как появился фон Колер, и я не мог не воспользоваться возможностью задать несколько вопросов.
Конечно, об этом можно было спрашивать и в присутствии барона, но я всегда старался минимизировать чужие знания о себе. Или, хотя бы, разделять их.
— Слушаю, — подошел ближе Планшет.
— Укорители, это вообще законно?
— Это совсем незаконно, — открыть улыбнулся сириец, внимательно меня осматривая.
Понятно, почему незаконно. Смертельный для неподготовленного человека стимулятор, ускоряющий реакцию и увеличивающий выносливость. При этом позволяющий полностью контролировать эмоции — искусственно отправляя в так называемое состояние «холодного разума» и контроля времени, позволяя ненадолго становится способным противостоять одаренным. При наличии хорошей экипировки, конечно же.
— Вот меня и интересует, до какой именно степени незаконно, — уточнил я, удобнее устраиваясь на скамейке.
— Зависит от обстоятельств, — обозначил легкую улыбку Мустафа.
На некоторое время повисла пауза.
«Ну же» — взглядом попросил я у сирийца продолжение.
— Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Аристократу за использование ускорителей не грозит даже общественное порицание, — заговорил Мустафа.
— А для тебя? — задал я провокационный вопрос.
— Как специальному агенту мне ничего не грозит.
— Если ты не будешь специальным агентом? Гипотетически.
— Случайные
— Применение?
— Этот вопрос — прерогатива господина барона. Он сам тебе все объяснит в ближайшее время. Если же говорить об ускорителях — я никому бы не советовал с ними связываться.
— Даже так, — протянул я, думая о «применении».
Всегда найдутся те, кто из-за желания выпить шампанского пойдет на риск. Ни в одной из стран Первого мира не была отменена смертная казнь, но серьезность наказания за нарушения многих законов не останавливала тех, кто желал получать от жизни все и сразу. Поэтому кандидаты на «применение» были всегда, даже в благополучных странах. Это не говоря уже о втором и третьем мире, где человеческая жизнь ценилась гораздо меньше.
Факт того, что человеческая жизнь в этом мире, вернее человеческая смерть, используется как инструмент, я уже знал: слишком много высвобождается в процессе энергии. И даже в ходе бесед с бароном понял — не было большим секретом для общества то, что Корпус Смерти — как называли в Конфедерации некромантов, всегда испытывает нужду в человеческом материале. И некромантия, кстати, не была запрещена ни в одной из стран Первого мира.
За прошедшую неделю я жадно поглощал информацию, практически не задавая вопросов. Ведь очень часто тот, кто задает вопрос рассказывает о себе непозволительно много — а занятия с фон Колером не давали мне повода к информационному голоду. Поэтому очень важный вопрос, почему в отличие от той же некромантии демонология и дар проклятья запрещены в Первом мире, и даже более того — караются смертной казнью, пока оставался без ответа.
Барон появился в этот раз не как обычно. Даже если не обращать внимания на то, что он значительно припозднился. Несмотря на то, что внешне он сохранял невозмутимость, и его эмоции по-прежнему были мне не доступны, я заметил — фон Колер сильно напряжен.
Обычно после его прихода занятия продолжались, но сегодня фон Колер жестом отозвал Мустафу в сторону, и они коротко обменялись парой фраз. За это время дежурный целитель Юсуповых-Штейнберг, опять же вопреки обыкновению, занялся мной еще до первичной лекции барона, которую я обычно слушал в любом состоянии.
Сириец же после короткого разговора с бароном кивнул мне, и, удивительное дело — направился в раздевалку. Я, как только целитель закончил приводить меня в порядок, по жесту фон Колера двинулся следом. Через пару минут — приняв душ и переодевшись, вместе с бароном уже шагал по аллеям парка к одному из корпусов усадьбы.
Фон Колер молчал, я ничего не спрашивал. Зачем, если сейчас и так все узнаю. И вероятно узнаю немало интересного.
Насчет интересного не ошибся — понял, когда фон Колер открыл дверь, пропуская меня вперед. В комнате, похожей на зал для совещаний за круглым столом расположился ротмистр Демидов, Андрей Сергеевич. Специальный агент кивком поприветствовал меня, и указал на стул. Фон Колер уселся на равном удалении от нас, так что просто трехсторонние переговоры получаются.