Темный посредник 3
Шрифт:
Утром заехал Степан. Я сидел в главной комнате, пил кофе, сваренный в кофемашине, и глядел в телевизор, где показывали новости, когда раздался звонок в дверь. Появление опекуна совершенно не удивило. Екатерина не сказала, что он меня навестит, но я почему-то всё равно ждал его прихода.
Вернувшись в зал, я выключил телевизор, и мы со Степаном сели на диван. На журнальном столике дымился недопитый кофе, и лежал недоеденный бутерброд с колбасой.
— Кофе, чай сделать? — предложил я.
— Спасибо, не утруждай себя. Я ненадолго, — ответил Степан. — Повидать
— Это точно. Не смог я приехать на встречу. Неотложные дела были.
— Да это не бери в голову, — махнул рукой Степан. — Пустяки. А вот о способностях своих зря сразу не сообщил. Тогда несколько проще всё было бы.
— Они слишком опасны, чтобы говорить о них, — ответил я. — Да и что бы изменилось? Меня притащили бы сюда и заставили бы работать на Вахрамеевых?
— Послушай, Денис. Понимаю твоё беспокойство. Но ты должен знать одну вещь. Несмотря на то, что посредничество считается опасным талантом, оно всегда пользовалось спросом. Разумеется, официально оно запрещено, а исследования в этой области держатся в тайне. Но это не значит, что ты не найдёшь свою стезю. Любая способность имеет цену. И зря ты так отрицательно относишься к службе у знатных семей. В нашем мире это единственный путь добиться положения в обществе. Надеюсь, ты очень скоро поймёшь это, а пока просто не совершая глупостей.
— Глупости я не совершу, можешь быть спокоен, — заверил я. — И я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь.
— Вот и славно. В нашей стране последние лет десять изучение техник призыва почти не ведутся. А если и ведутся, то, понятное дело, нам никто не расскажет об этом. Мне известно о неудачных экспериментах в конце девяностых, когда несколько посредников были убиты призванными ими же существами. Потом всю деятельность, вроде как, свернули, но её могут и возобновить. Как мне сказала Екатерина Степановна, у тебя сильно развит контроль: якобы, ты способен управлять сразу несколькими демонами. Это так?
— И откуда же она это узнала?
— А кто ж её знает? — улыбнулся Степан. — Слушай, я должен отвезти тебя в одно место. Это недалеко. Тебя уже ждут. Продемонстрируешь им свои навыки. Надеюсь, ты не против?
— А у меня есть выбор?
Степан усмехнулся:
— Только оденься поприличнее. Будут сам глава рода.
— Хорошо, — кивнул я. — Поищу что-нибудь.
Степа посмотрел пристально мне в глаза:
— Надеюсь, ты осознаёшь, как это важно? На кону будущее нашей семьи. Возможно, для тебя это пока несколько необычно, но знай: ты, как и я — человек знатных кровей, и твоё место здесь.
«Да уж, необычно — мягко сказано», — подумал я. Да и что-то мне подсказывало: даже если Шуйских признают официально, столь мелкое и нищее семейство, обречено ещё долго ходить в шестёрках у более могущественных кланов. К тому же я для них их — то ли секретное оружие, то ли подопытный экземпляр. Можно представить, что меня ждёт теперь: спрячут от всех подальше, будут проводить эксперименты, а если попытаюсь воспротивиться — устранят. Никто не
— Буду стараться, — заверил я. — Но может, расскажешь в общих чертах, какие у вас планы? Как я понял, князья хотят свергнуть императора. Допустим, свергнут. Дальше что? Кто будет править? Уже решили?
Степан рассказал примерно то же самое, что я читал в газетах. Мой опекун, наверное, и сам мало что знал. Ведь кто он? Всего лишь простой служащий. По словам Степана, княжеские роды должны сообща избрать нового императора, а часть власти передадут парламенту, состоящему, разумеется, из их представителей. А вот для простого народа, как я понял, почти ничего не изменится. Какая разница, будет ли один род рулить империей или несколько? Людям снизу от этого ни холодно, ни горячо.
И тут мне вспомнились слова майора Беридзе. Стало интересно: а как Степан отнесётся к таким идеям?
— Слышал что-нибудь по поводу народной думы? — спросил я.
— Народной? — Степан удивлённо приподнял брови.
— Ну да. Есть же идея, что кроме парламента из аристократов, нужна ещё и народная дума?
— А, ты имеешь ввиду идеи Смита и Бернара?
— Это ещё кто?
— Философы девятнадцатого и начала прошлого века. Они писали, что «духовные» и простолюдины должны обладать равными правами и совместно участвовать в управлении государством. Ужасная глупость, как по мне, — поморщился Степан. — А почему ты об этом спрашиваешь?
— Да так, не бери в голову, слышал где-то.
— Ладно, — Степан посмотрел на часы. — Пора. Собирайся. Я в машине подожду.
Вскоре, одетый в брюки, которые я нашёл в шкафу и которые оказались мне почти по размеру, и рубашку с короткими рукавами, я вышел из подъезда. Степан ждал меня в своём бежевом двухдверном седане, и мы двинулись в путь.
Учреждение, куда мы направлялись, находилось в паре кварталов от моего нового жилища. Пока ехали, я непрестанно таращился в окно. Здешний центр Москвы сильно отличался от того, который я привык видеть в своём мире. Вчера я мало что смог разглядеть в темноте, даже несмотря на фонари, заливающие улицы ярким электрическим светом, да и сейчас увидел немного. Но и этого хватило, чтобы понять, насколько тут всё другое, даже по сравнению с остальным городом.
Центральные районы были сплошь засажены деревьями. Повсюду зеленели скверики, аллеи и парки, среди которых виднелись особняки или небольшие офисные здания современной архитектуры. Небоскрёбов тут не наблюдалось, как не увидел я и старинных построек, хотя некоторые здома были стилизованы под классику.
Тут царили мир и покой: мало похожих, мало машин на дорогах. Складывалось ощущение, словно я оказался в каком-то провинциальном городке, только очень-очень богатом. Центр был не похож на шумную суетливую Москву из моего мира, непохож он был и на город за стеной. Людей, скорее всего, тут жило немного, а все заводы и предприятия были вынесены наружу. И получился эдакий уютный мирок, который знатные семьи обустроили для себя, отгородившись от презренных простолюдинов.