Темный путь. Том первый
Шрифт:
— С ними, брат, нельзя иначе, — оправдывался Серьчуков. — Ты не соболезнуй и не волнуйся! Если бы я ее не окатил, то она ревела бы вплоть до самого вечера. А вот окатишь стаканом или кувшином воды, да прикрикнешь свирепо, субъект… того… и замолчит.
Помню, я тогда немало дивился этому объяснению и считал Серьчукова удивительно простым и грубым, хотя он тут же начал весьма докторально доказывать, почему с нервными, истерическими субъектами нельзя обходиться иначе. Помню, он толковал мне это, пересыпая речь разными медицинскими терминами. Я слушал и ничего не понимал.
Портьера поднялась, и Серафима снова явилась, явилась свежая, розовая, опять вся в белом кружевном. Я подумал тогда, что она даже немножко подкрасилась; но она была удивительно симпатична и «апетитна», по выражению
— Вот и я, — проговорила она. — Простите меня за то, что я сыграла непрошенно-негаданно маленькую фугу на моих нервах. А все этот несносный Petrus Серьчуков. У, противный! Я только удивляюсь моему терпению, которое может переносить такого человека.
— Это вы можете дивиться сколько угодно, только слушайтесь.
— Не хочу я вас слушаться и не буду.
— Ну ладно! А теперь будемте в карты играть.
— Как в карты! В этакий жар…
— В жар-то и следует играть в прохладной комнате, с бутылкой холодненького под рукой.
И он с наслажденьем прищелкнул языком и облизнулся.
— Хотите?.. — обратилась ко мне Серафима. — Как вас зовут?
— Владимир Павлович.
— Хотите, Владимир Павлович, в ералаш или в преферансик?
— Я ни в какую игру не играю.
— И прекрасно делаете. Это только Петрус Серьчуков любит карты и бутылки. Фи!
CVI
Она немного помолчала, помахала большим перламутровым веером и, пристально посмотрев на Петруся Серьчукова, проговорила с ударением, сентенциозно.
— Россию губят два врага: карты и водка. От нечего делать — ха! ха! ха! — от нечего делать у нас в России везде и всюду играют в карты. В картах наука, искусство, общественные вопросы, все… а надоело играть в карты, то пьют водку или вино. Холодненькое! Господи! И так всю жизнь! — Она пожала плечами и вся нервно вздрогнула.
— Серафима Львовна, — заговорил Серьчуков, выбросив за окно окурок сигары. — Ведь в картах отвлеченье, а в водке забвенье. Чего ж вы еще хотите?
— Отвлечение! От чего? — И глаза ее расширились и заблестели. — От полезных трудов? Забвение! Чего? Обязанностей и прав гражданина!
Серьчуков махнул безнадежно рукой.
— И вот этакие отвлечения и забвения и довели нас до темной бездны, в которую мы несемся теперь. Они довели нас до тьмы, в которой мы бродим.
— Да в какой мы тьме бродим? Разъясните, пожалуйста. Ведь все это чистейшие фантазии, ей-богу! Ну, вот тут теперь свежий человек (и он указал на меня). Объясните, ради бога, в какой это такой мы тьме бродим.
— Да, да и да! Мы только играем в карты, пьянствуем и ничего не знаем, что вокруг делается и куда мы идем. Les interets du peuple doivent etre les interets de toute la nation [23] .
— Это вы у меня украли.
— Но разве мы знаем интересы, разве мы знаем нужды этого бедного труженика, этого страдающего народа?
— Браво! Браво! За это я вам все прощаю… все! — И он встал и залпом выпил стакан лимонаду, который внесла в это время Тэнни.
— Мы не знаем даже, сколько у нас в России этого темного народа, — прошептала она и всплеснула руками. — Мы не знаем, чем, как он живет; мы не знаем, что делает и что он может сделать. Мы ничего не знаем, и мы живем. Nous vivons comme des brutes [24] , картами и вином, живем dans les tenebres de I'ingnorance [25] , а помимо нас, пьяных или грязных и ни о чем не думающих, творится тихо, неслышно cette affaire obscure, это темное дело, que nous appelons L'histoire d'un royaume [26] — «История Государства Российского».
23
Облик народа должен быть неотъемлемой частью всей нации.
24
Мы живем как хулиганы.
25
Во
26
Это темное дело, которое мы называем Историей королевства.
И она нервно захохотала.
CVII
Серьчуков вскочил и схватил стакан воды.
— Не надо! Не надо! — закричала Серафима и отчаянно замахала руками. — Я так!
— От счастья?
— От счастья и покоя.
Я встал и взялся за папаху.
— Мне кажется, вам действительно необходимо успокоиться, и я, как новый человек, только вызываю вас на разговоры о предметах, которые вас волнуют.
— Нет! Нет! — вскричал Серьчуков, вырывая опять у меня папаху. — Сиди! Сиди! И ни с места. Знаете ли, Серафима Львовна, за чем я его застал?
— За чем?
— Хочешь, скажу!
— Ну, говори!
— За пистолетом. То be or not to be? [27] И дуло в грудь.
— Эту глупость можно сделать после всего, — сказала Серафима и откинула голову на бархатную подушку дивана.
— Ну вот! И я то же ему говорю.
— Знаете ли, Владимир Петрович. — И она быстро подняла голову.
— Павлыч, — поправил я.
— Владимир Павлыч, если бы я была мужчина, я погибла бы не от своей руки, а от чужой. Je me serais perdu pour une idee et non pour une passion, qui m'est propre [28] .
27
Быть или не быть?
28
Я бы погибла за идею, а не из-за страсти.
— Да разве это делается нарочно? Ведь убьешь себя невольно, потому что тяжело, невозможно жить.
— Какой вздор! Что может быть тяжелее, невозможнее жизни, вина и карт, d'une vie faite de jouissances animales [29] . И между тем мы живем, живем все…
— И если среди этой жизни, — сказал я с горечью, — у вас погаснет единственный просвет, единственный луч, звездочка… — Голос мой вдруг задрожал и оборвался.
Она быстро соскочила с дивана, на котором сидела, и села подле меня, на другой диван.
29
Жизни, сотканной из животных наслаждений.
— Послушайте, добрый, хороший мой. О! Pardonnez mon intervention insolente. Allons! Raisonons un peu [30] . Ваша невеста зачем рассталась с вами? Она бросила вас? Нет! Она покинула вас, потому что теперь каждой русской стыдно думать de ses passions personnelles [31] . ll y a d'autres affaires, il y a des devoirs [32] . Знаете ли? — И она схватила мою руку. — Si je pouvais, je me prosternerai devant votre fiancee. Je l'adorerai. C'est une nature sublime, un caractere divin. C'est une veritable patriote, une russe!.. [33]
30
Простите мое вмешательство. Давайте порассуждаем.
31
Личных страстей.
32
У нее есть другое дело, иное призвание.
33
Если бы я могла, я бы поклонилась вашей невесте. Я восхищаюсь ею. Это возвышенный характер. Она настоящий русский патриот.