Темный Свет Ночи
Шрифт:
– Не надо кричать, – девочка прижала палец к губам и дальше продолжила говорить уже шепотом. – ОН очень не любит, когда ты кричишь.
– Кто? Кто ОН такой? – девушка тоже стала говорить тише. – Почему ты его боишься?
– ОН станет другим. ОН будет бороться. ОН может проиграть. ОН такой близкий и такой далекий. ОН – все.
– Я еще больше запуталась.
– Ты поймешь, – девочка глубоко вздохнула. – Ты только постарайся верить. ОН не такой, каким кажется.
– А какой ОН?
– Другой.
– Чем дольше мы с
– Здесь так бывает, – девочка оглянулась и посмотрела за край пропасти. – Здесь все такое призрачное. Ненастоящее. Здесь другой мир. Зеркальный. Перевернутый. Не всегда понятный, но способный дать ответы. Здесь тени могут быть светлыми, а солнце – черным.
– Но…
– Когда ты смотришь на свечу, то иногда ничего не видно, кроме пламени, – голос девочки стал глубоким, она повернулась и посмотрела на девушку. Левый глаз – темный, как ночь. Правый – светлый и яркий, как тысяча солнц. – Ты видишь лишь то, что сама хочешь. Но зеркало не всегда отражает твою душу. Оно способно отразить и то, что ты прячешь. То, что может быть внутри тебя. И Смерть, и Бог никогда не смогут принять то, что ты сама способна изменить.
– Я… – девушка схватила малышку за плечи и уткнулась лицом в ее плечо. – Мне…
– Пепел и золото могут опуститься с неба, но ты не будешь одинокой. Мир рухнет. Мир измениться и тени на воде станут белыми. ОН познает величие и боль. ОН потеряет сердце. ОН разрушит все, что было раньше и звук его ПОБЕДЫ пронесется набатом над Землей.
– Я не хочу, – девушка упала на колени и с мольбой посмотрела в глаза девочки. В один она могла прыгнуть и уже никогда не вернуться, другой – сжигал дотла. – Только не я. Я не смогу.
– Когда меняется мир, мамочка, уже ничего нельзя изменить. Можно только верить и любить. Иначе все впустую.
– Мамочка? – девушка внимательно посмотрела на девочку, которая смотрела, как и прежде, зелеными глазами. – Что ты сказала?
– Не знаю, мамочка, – девочка улыбнулась, и девушка крепко прижала ее к себе со всей силой.
– Я никогда не сделаю тебе больно, – девочка медленно растаяла в ее руках. – Я буду тебя любить.
Она встала и оглянулась. Вокруг был серый туман, в котором блуждали неясные тени, тишина и покой.
– Не все так просто, – она обернулась. Темный силуэт стоял неподалеку. Знакомый. Близкий. Родной. Дорогой.
– Сережа?
– Не всегда. Алена.
___________
Она обхватила веник двумя маленькими ручками и никак не хотела его отдавать. Он был практически с нее ростом, однако это совсем не мешало ей подметать, наоборот, с его помощью она еще лучше стояла на ногах.
Маленькая сушка закатилась под стол, и она уже минут десять пыталась вытащить ее.
Никак.
Только она доставала до сушки как непослушный веник предательски
Не беда.
Она опять ловко подхватывала его и плавными движениями пыталась поймать непослушную сушку.
– Милая, давай я тебе помогу, – мама уже давно пыталась помочь ей.
– Я сама.
Первый раз, когда мама попыталась забрать у нее веник, она вцепилась в него мертвой хваткой, повернулась к ней спиной и насупилась.
– Нет! – маленькие ручки крепко держали то, что она считала своим.
В итоге мама смирилась и просто стояла рядом, пила воду и наблюдала за всеми ее попытками.
Наконец-то она подцепила непослушную сушку и резким движением отправила ее из-под стола наружу.
Хруст был таким, что казалось, будто какой-то великан сломал сотни костей одновременно. Она обернулась и заметила, как мама плавно «стекает» по стенке.
Сушка торчала из ее глазницы, а трещины от сильного удара расходились в разные стороны. Череп трещал так, что этот звук заглушал все вокруг. Она даже кожей чувствовала вибрацию от того, как кости расходятся в разные стороны. Трещина росла, а мама все так же плавно, как будто нехотя, опускалась на пол.
– Мамочка, ты устала? – маленькие ручки потянулись в сторону мамы. – Я принесу твою подушку.
Она бросила веник и побежала в комнату.
Тук-тук-тук-тук.
Маленькое сердечко стучало в такт ее бега. На повороте она поскользнулась и больно ударилась левой ногой. Не обращая внимание на эту мелочь, она влетела в комнату и резко остановилась.
Огромная черная собака, с громадной костью в зубах, лежала ровно посредине между входом и диваном, на котором вечерами любила отдыхать ее мама. Глаза огромной дворняги недобро смотрели в ее сторону, пасть периодически открывалась, обнажая белые клыки, с которых мерно капала свежая кровь.
Малышка осмотрелась, села на корточки, потом встала на колени, уперлась руками в пол и медленно поползла под кофейный столик.
Пес сверкнул синим глазом и зарычал. Лапы быстро выпустили длиннющие когти, и правая противно заскрежетала по паркету.
Девочка замерла.
Пес левой лапой подвинул кость под себя.
Быстро перебирая ручками и ножками, она юркнула под столик и замерла.
Пес вскочил и оскалил пасть. На пол упала кроваво-красная слюна и он тихо и утробно зарычал.
Маленькое сердечко сжалось от страха, внутри все похолодело, а в животе, неожиданно, разгорелось пламя пожара.
– Мама, – тихо, чтобы пес не услышал. – Я скоро буду.
Не отпуская из виду собаку, она медленно, пятясь задом, начала двигаться в сторону дивана. Пес ворчал, косился на нее синим глазом, но пока не двигался, только шерсть поднялась дыбом на загривке.
Малышка легла на живот, и быстро-быстро юркнула под диван.
Челюсти пса клацнули возле ее пятки, когда она уже практически полностью была под диваном.