Темный янтарь
Шрифт:
Стихли минометы. И рощица кончилась.
Легкие жгло как огнем, Серега пытался дышать помедленнее, целенаправленные призывы к организму сосредотачивали, кроме собственных хрипов и стука крови в ушах, удалось расслышать близкие плески. Товарищ Васюк, опираясь о винтовку, встал с осоки.
Ручей, зеленющая сочная трава, согбенная спина – гражданская, но с красноармейским вещмешком.
— Пьешь? – прохрипел Серега. – Загнанным лошадям вроде нельзя нахлебываться.
Валдис дернулся к винтовке, потом махнул рукой.
Наскоро
— Где остальные-то?
— Водитель там бежал, – комсомолец указал на опушку. – Слышно было матерное.
— Это хорошо. Сейчас искать пойдем.
Искать не пришлось, Стеценко сам вышел вдоль ручья, издали предупредив: «Серый, не бахни, я тебя видел». Оказалось, раненый боец с ним бежал, сейчас сидит, пожитки охраняет.
— Командир к нам выйти должен, Линда наверняка с ним. Лучше подождать или разведку провести? – вслух размышлял Серега. – Так-то почти тихо.
В оставшемся за спиной Гунтинасе было тихо, преследовать отряд немцы явно не собирались. В роще щебетали птицы, пахло летней, изломанной листвой. И только с востока доносилась отдаленная артиллерийская канонада.
Решили налегке вернуться в рощу и осмотреться, может, командир где-то рядом ждет. Серега отдал раненому пистолет – хоть и с левой руки, но стрельнуть можно.
Светлое заметил Стеценко. Потом стояли, молчали.
Старший лейтенант и Линда лежали в двух шагах друг от друга. Оба вниз лицами, раскинув руки, словно одинаково потянувшись к упавшему трофейному автомату. Но наверное, не к оружию они тянулись. Мина разорвалась сзади, не то что близко, но осколки цель нашли точно.
— Берем. На опушке похороним, – сказал опытный Стеценко. – А то потом найти будет трудно. Серый, ты ее бери. Почти родич.
Тело было не тяжелым, даже с рюкзаком, но каким-то жутко неловким для переноски. Перехватывать было почему-то неловко, Серега нес так, как взял. По белым, взбрызнутым черными каплями, прядям Линды полз муравей. В ветвях всё перекликались безмозглые птицы.
— Вот случай… и его значит, и жену разом, – вздохнул раненый, сидевший у вещмешков. – Даже не узнали, наверное.
— Выходит, так, – кивнул, отдуваясь, Стеценко. – Хорошо, лопатка у нас имеется. Щас намечу.
Лопатку прицепил к вещмешку сам старший лейтенант, словно точно знал, что непременно понадобится. Вот всё на свете знал товарищ Василек, кроме того, когда его… их… фашистские осколки нагонят. А может и это знал, только куда ж на войне денешься?
Копали по очереди, раненый – звали его Олегом – давал советы. Вроде все померили, а когда начали укладывать, оказалось, узковата могилка для двоих – легла Линда полубоком, головой на плечо мертвому.
— Пускай, они не обидятся, – сказал Стеценко.
Серега закрыл лицо девушки – ставшее вроде еще тоньше и красивее – косынкой. На глаза командиру летчицкая пилотка легла. Серега осознал, что этот момент навсегда запомнит.
— Сказать в такой момент надо бы многое, но красноречивых
— Не по этой части. Что тут скажешь? Вечная память, мы отомстим, – просипел Серега.
Валдис кивнул и взялся за лопату.
Уходили тяжело нагруженные, и все казалось товарищу Васюку, что живых в земле оставили. Неглубоко, конечно, но как-то… Да нет, не бывает таких страшных чудес на войне, нес же тело сам – мертвой была Линда, это сразу чувствовалось. От нервов мнится. А мертвый старший лейтенант потому и смотрел из-под век – до конца так и не закрылись глаза – предупреждал. Нужно себя в кулаке держать, никакой слабости и нервов, не время. Мы стойкие, до конца пройдем и победим.
[1]Название населенного пункта вымышленное, данное по близлежащей реке. Подразумевается западный район Литвы. В реальности «южная» колонна защитников Лиепае пробивалась этими же местами, ворвалась в городок Скуодас, подняла красный флаг на шпиле церкви и 29-30 июня вела ожесточенные бои в окружении. Уйти удалось немногим.
[2]Барабанный магазин «Gurttrommel 34» к пулемету к MG.34/42 емкостью 50 патронов.
Глава 12
512. К своим
На привал упали в первых сумерках, Олег, хоть и шел почти налегке, вконец обессилел. Да и двигаться дальше было опасно – два хутора обошли по рощам благополучно, далее тянулось картофельное поле, левее сгрудилась очередная большая деревня, перерезанная дорогой, обсаженной аккуратными липами. Смотрели в командирский бинокль – есть немцы в поселке, нету, – не определишь. Но собаки там определенно обитали, ветер отчетливое доносил гавканье.
— Лучше в темноте напрямик через поле, – сказал Серега. – Разумнее, а? Огибать-то далеко.
— Вот давай и рули, – прокряхтел Стеценко. – Ты штурман и главный пехотинец.
— Чего я-то?! – изумился товарищ Васюк.
— А кто? Не, если машина попадется, я легко могу командование на себя принять. А так-то – Валдис у нас – по гражданско-комсомольской линии, Олег малость подраненный. Слышь, Олег, а ты по должности кто?
— Ленты заряжал и укладывал. Если будет пулемет, тогда могу принять команду. Но вряд ли. Рука совсем не слушается, да и в пот кидает, – вяло признался боец.
— Рану нужно обработать, потом разберемся, – Серега принялся снимать медицинскую сумку.
Ранение у бывшего пулеметчика было сквозное, кость осталась цела, но ее видимо, задело. С помощью Валдиса как смогли, обработали рану, забинтовали свежим бинтом. Занялись имуществом – волочь столько полезного, но увесистого груза было не по силам.
— Харчи бросать точно негоже, идти-то, как намекал старший лейтенант, теперь аж за Ригу, к городу мы опоздали. Нет, харчи точно берем, – сказал хозяйственный Стеценко.