Тёмный замысел
Шрифт:
Ни у кого из членов экипажа не возникло мысли бросить Пискатора на произвол судьбы. Но Джил почувствовала напряжение; людей пугала необходимость провести еще семь дней в этом зловещем и мрачном месте, в преддверии адских врат.
Однако впереди было немало дел. Вертолет Файбраса уже чуть дымился; из него вынесли тела погибших, затем механики приступили к осмотру машины, чтобы установить причину взрыва. Другая группа извлекла пули из пробоин в корпусе второго вертолета. Трое часовых продолжали дежурить у входа в Башню.
Перед тем, как уйти в кают-компанию,
– Торн начинает приходить в себя, ему явно лучше, - сообщил врач. Он в раздумье потер лоб длинными пальцами и произнес: - Вот что еще... Я сделал вскрытие и осмотрел мозг Файбраса... вернее, то, что он него осталось. Хотя осмотр был чисто внешним, мне удалось обнаружить небольшой черный шарик, вживленный в лобные доли. Сначала я принял его за осколок, попавший в голову Файбраса при взрыве... но он совершенно гладкий, и механики говорят, что в машине не было ничего подобного.
– Вы полагаете, что шарик хирургическим путем имплантирован в его мозг?
– Возможно... Но пока я не осмотрю другие тела, ничего определенного сказать не могу. Для этого требуется время, а я не должен спускать глаз с Торна.
Сдерживая дрожь в голосе, Джил спросила:
– Значит, вы все-таки допускаете возможность имплантации?
– Мне надо еще поразмыслить. Я не могу понять, что бы это значило, хотя сознаю всю серьезность находки. Знаете, Джил, за многие годы я сделал массу вскрытий, но ни разу не обнаружил ничего необычного. И вот что еще я хочу сказать - теперь мне ясно, почему Файбрас хотел сделать всей команде рентгеновские снимки черепа: он искал эти шарики. Кстати, помните Штерна? Он велел бросить его тело в Реку, потому что знал - у Штерна в мозгу тоже такой шарик. Как говорила Алиса - "Все страньше и страньше", верно?
Ее сердце судорожно забилось, дыхание перехватило от ужаса. В полном смятении она взглянула на доктора.
Итак, Файбрас был одним из Них.
Через долгую, бесконечную минуту Джил вновь пришла в себя, и голос начал ей повиноваться.
– Файбрас обещал объяснить нам, почему он настаивает на рентгеновских снимках. Но мне, во всяком случае, он ничего не говорил. А вам?
– Нет. Я спрашивал его, но он отшутился.
– Сейчас мы не знаем, есть ли у Торна этот шарик. Но, если он умрет, нужно сделать вскрытие, док.
– Обязательно. Я проведу исследования в любом случае, но не сейчас. Ему нужно набраться сил.
– А это не убьет его? Я знаю, что при таких операциях удаляют макушку черепа, чтобы добраться до мозга.
– Я сделаю все возможное.
Прошли сутки. Джил старалась занять команду делом, но сейчас они могли лишь прибираться в отсеках, есть да спать. Она жалела, что не догадалась прихватить из Пароландо кинопроектор и несколько фильмов - они лучше бы отвлекали людей, чем болтовня, шахматы, карточная игра и метание стрел в мишень.
С каждым часом темнота и холод все больше угнетали путешественников. В нервном напряжении держала и мысль о том, что внизу, под ними, притаились создавшие этот мир таинственные
Сирано пребывал в совершеннейшем потрясении. Он молчал, замкнулся; по-видимому, мысли о гибели Файбраса преследовали его. Но Джил казалось, что у француза есть и какой-то другой повод для волнений.
Доктор Грейвс попросил ее зайти к нему. Когда она шагнула в медицинский отсек, врач сидел на краю стола, покачивая ногой. Не говоря ни слова, он протянул Джил ладонь: на ней лежал крошечный черный шарик.
– Они все так страшно обгорели, что при осмотре мне было трудно их идентифицировать. Но Обренову я не мог спутать ни с кем. Ее мозг я исследовал первым и обнаружил вот это. Но прежде, чем вызвать вас, я вскрыл все трупы.
– Шарик был лишь у нее?
– Нет, еще у двоих.
– Та-ак! Теперь меня интересует Торн.
Джил тяжело опустилась на стул, взяла трясущимися руками сигарету.
– Послушайте, - обратился к ней Грейвс, - у меня в шкафчике есть медицинский спирт. Вам сейчас просто необходимо подкрепиться.
Пока доктор доставал бутылку, Джил рассказала ему о споре между Обреновой и Торном. Грейвс плеснул в кружку пахучей жидкости.
– Не связано ли это с ее отказом работать вместе с Торном?
– Не думаю. Но истинная причина совершенно непонятна.
– А кому она понятна? Кроме Торна, разумеется. Ну, будьте здоровы!
Она выпила обжигающую жидкость.
– Мы не найдем ничего подозрительного в спорах между Файбрасом, Торном и Обреновой. Чаще всего они касались работы, - Джил помолчала.– Но есть одно обстоятельство, которое сначала не привлекло моего внимания... Я, знаете ли, как Шерлок Холмс, который вдруг вспомнил, что собака-то не лаяла. Дело в том, что в каюте Торна не нашли его чашу. Я велела обыскать весь вертолет - тоже ничего. Вы сказали, он пришел в себя. Можно с ним поговорить?
– Не слишком долго, хотя я посоветовал бы еще подождать. Он очень слаб и, если не захочет отвечать, может притвориться потерявшим сознание.
Зазвонил внутренний телефон. Грейвс нажал кнопку.
– Доктор, это Когсвел. Можно поговорить с капитаном?
– Я слушаю, - отозвалась Джил.
– Капитан, во втором вертолете мы обнаружили бомбу. Около четырех фунтов на вид, взрыватель подсоединен к рации. Расположена возле оружейного ящика.
– До моего прихода ничего не предпринимайте. Я хочу взглянуть на нее.
Джил поднялась.
– Вряд ли стоит сомневаться, что Торн подложил бомбу и в вертолет Файбраса. Инженеры еще не определили причину взрыва, но их старший считает, что, скорее всего, это была бомба.
– Та-ак!– протянул Грейвс.– Весь вопрос в том, зачем ему это понадобилось.
Джил шагнула к двери, но вдруг остановилась.
– Мой Бог! Если Торн заминировал оба вертолета, то он мог начинить бомбами и весь дирижабль! Мы не нашли передатчика в его каюте - наверняка, он спрятан где-то в другом месте!