Темный
Шрифт:
— Вентис так Вентис, — покорно согласился я. — Кстати, на кого ты оставишь селение?
— На Кайрил, разумеется. Она, конечно, та еще штучка, но во всех делах разбирается хорошо.
— Думаешь, она, с ее то характером, справится? — Спросил я, остановившись у порога дома.
— Конечно! Я тебе больше скажу — она будет сама доброжелательность и отзывчивость! Типа, смотрите — вот кого надо было в Первые выбирать! — Отаро улыбнулся и открыл дверь. — Так что за это я не переживаю.
Я не решился оставаться в Селении управляемом Кайрил и изъявил желание пойти за белым магом одновременно с Отаро. Утром мы вместе
— Слушай, а почему ты вообще все это делаешь? — неожиданно спросил Отаро.
— Что это?
— Почему ты нам помогаешь? Это ведь не твои проблемы! Они тебя не касаются, и к тому же у тебя было столько неприятностей из-за них!
— А, вот ты о чем… — Я задумался, как бы попонятнее ответитить. Осложнялось это тем, что даже я сам не до конца определил причину своих действий, ведь никогда не считал себя альтруистом. Мне просто хотелось быть хоть в чем-то причастным к делам Селения, и я попытался это объяснить:
— Я хочу тебе кое в чем признаться. Твое селение не самое идеальное место на свете, но мне здесь по настоящему нравится! Здесь так спокойно… если не считать ватари, разумеется. Понимаешь, я ведь очень давно не жил так обычно. Можешь считать это первой причиной. Вторая — вы дважды спасли мне жизнь. Насчет первого раза с Барсучьей Болезнью я не слишком уверен, но второй раз — это исключительно твоя заслуга. Ты тогда очень вовремя оттащил меня от осколка! Ну и, наконец, третья причина — я ведь странник, а вернее было бы сказать — бродяга. У меня нет ничего, кроме нескольких личных вещей и Дара. До того, как Айвел привела меня в Селение, у меня не было никаких определенных планов даже на ближайшее будущее! А я не слишком люблю неопределенность. Думаю, именно поэтому я и ввязался в эту историю — для меня нашлось дело, и я ухватился за него мертвой хваткой, потому что иначе, я бы вновь погряз в этой самой неопределенности. Вот и сейчас я делаю то, что могу сделать. У тебя ведь нет никаких возражений?
— Э-э… нет, — пробормотал Отаро, пораженный моей откровенностью. — Я просто не совсем понимал твою мотивацию.
— Теперь ты ее лучше понимаешь?
— Вроде как, — неуверенно ответил он.
По дороге к Той Самой полянке мы молчали. Это молчание не было напряженным, просто после таких серьезных разговоров всегда нелегко перейти на более обыденные темы. Как правило, для этого нужен толчок из окружающего мира, который любезно предоставил нам Вентис, умудрившийся опоздать.
— Что-то твоего протеже не видать, — заметил я.
— Спорю на что угодно, он с Айвел прощается!
— У влюбленных людей прощание — это две нежные фразы и один страстный поцелуй. Эльфы делают это как-то иначе?
— Нет, это делают иначе только Вентис и Айвел. Сначала прощаются в одной позе, затем в другой… — хохотнул Первый.
— В прошлый раз он раньше нас пришел, — напомнил я.
— В прошлый раз у Айвел еще болела спина, ей тогда не до прощаний было, — объяснил Отаро. — Я, наверное, сейчас пойду, не стану этого оболтуса дожидаться.
— Как знаешь, — согласился я.
Отаро немножко помялся и схватил меня за руку.
— Ты там присмотри за ним ладно! И сам поосторожней! — Отаро
— Задание будет исполнено в лучшем виде, Ваше Первейшество! — Я отсалютовал свободной рукой.
Отаро улыбнулся, кивнул и растворился в чаще, как это умеют делать только эльфы.
Вентис появился всего через несколько минут после ухода Отаро. Вид он имел слегка помятый, но довольный.
— С добрым утром! — Весело поздоровался он.
— Не сомневаюсь, что оно у тебя именно таким и выдалось. — Кисло ответил я.
Увидев Вентиса в таком состоянии, я невольно ему позавидовал, и твердо вознамерился поискать для себя в городе какой-нибудь местный аналог борделя. А что? Имею право!
В период правления, у меня всегда были проблемы с развлечениями на ночь. Они заключались не столько в моей юной внешности, сколько в вопросах безопасности. Однажды, я нарвался на девушку, попытавшуюся заколоть меня миниатюрным кинжалом прямо во время оргазма. Она, правда, немного промахнулась и полоснула этим кинжалом себе по шее… Но все же, после того случая у меня остался неприятный осадок, а мои враги окончательно убедились, что даже в подобных ситуациях я не теряю бдительности.
Иногда мне, с помощью портала, удавалось вырваться в какой-нибудь провинциальный городок, где меня не знали в лицо, провести ночь в местном специализированном заведении и вернуться к утру в замок.
Завести фаворитку, а тем более жениться, я отказывался наотрез, хотя, несмотря на мою репутацию, такие предложения поступали. Для эффективного управления страной, мне не нужны были личные привязанности. Кто-нибудь без сомнения воспользовался бы этим.
— Ну что, может пойдем? — Спросил Вентис, отвлекая меня от тяжких дум. — До города несколько дней пути!
Ночевать в лесу у меня не было никакого желания, и я прикоснулся указательным пальцем ко лбу Вентиса.
— Закрой глаза и вспомни какое-нибудь тихое местечко в окрестностях города. — Велел ему я.
— Зачем? — Спросил он, чуть отстранившись.
— Чтобы не пришлось переть через лес! — Я вновь упер палец в лоб. — Давай, сосредоточься!
Вентис послушно закрыл глаза и нахмурился. Я тоже закрыл глаза и увидел расплывчатые очертания загородного пейзажа. Постепенно изображение начало приобретать четкость, и я различил небольшой, поросший высокой травой, холмик с которого открывался вид на широкую дорогу и городские стены вдалеке.
— Можешь расслабиться, — разрешил я, убирая руку.
— И что теперь? — Спросил он.
— Сейчас я создам портал на тот холм, что ты мне показал. Главное помни: достаточно просто перешагнуть!
Глава 7
Товары из леса всегда пользовались огромным спросом у городских жителей. Деликатесное мясо, шкуры различных зверей, лесные растения и даже редкие бабочки — за все это они готовы были выкладывать приличные суммы. Охотникам-одиночкам становилось все сложнее удовлетворять потребительским спросам, тогда-то они и создали собственную Гильдию. Себя они назвали рейнджерами. По сути, являясь охотничьей организацией, они имели собственный Кодекс. Охотников, не входящих в Гильдию, они называли браконьерами и жестоко пресекали все попытки нажиться на их территории.