Температура повышается
Шрифт:
Брат и сестра понимающе переглянулись.
— Я говорила по телефону с папой, — сообщила Джессика Конору, упорно стараясь не смотреть в его сторону.
Он даже не обернулся, а только нахмурил брови, продолжая пристально всматриваться в ночную мглу. Гостиную, где они сидели, освещали изящный ночник, стоящий на резном столике в углу, и зыбкий свет луны, время от времени пробивавшийся между тучами. Джессику клонило ко сну, глаза у нее слипались, утомленные ночным бдением, а лицо было очень бледным. Конор боролся с желанием подхватить ее на руки и отнести на
Она поджала колени к подбородку и обхватила их руками, устраиваясь поудобнее в кресле. Конору захотелось уложить ее на матрац в форме сердца, подложить ей под голову подушку такой же конфигурации и накрыть пледом. Однако он даже не пошевелился, а только крепко сжал пальцами подлокотники, пытаясь сконцентрироваться на наблюдении за соседним домом.
Рассеянность была недопустима при исполнении такого ответственного задания. Она была чревата крахом всей сложной многоходовой операции. Последствия этого обернулись бы для него катастрофой. Его безупречная репутация оказалась бы запятнанной. С мечтой о быстрой успешной карьере ему пришлось бы распрощаться.
— Я тоже разговаривал с твоим отцом, — наконец сказал он.
Джессика насторожилась.
— У него уже есть какие-то предположения о том, кто стоит за этой серией нераскрытых преступлений? — тихо спросила она.
— Пока нет, — солгал ей Конор, верный служебной инструкции. Он знал, что даже у стен бывают уши, поэтому предпочитал помалкивать о главном. Хотя и понимал, что Джессика уже кое о чем догадывается.
— Зато они есть у тебя, — помолчав, сказала она, сверля его пытливым взглядом, от которого его охватило смутное беспокойство.
— Да, — неохотно промолвил он. — У меня возникли подозрения в отношении ряда лиц.
— Включая мэра?
— Твой отец не высказывал никаких подозрений на его счет, — уклончиво ответил Конор, встревоженный такой проницательностью. Он все больше убеждался в том, что недооценил таланты этой женщины. А началось все с ошибочного предположения, что она девственница. Нет, с ней лучше быть настороже.
Краем глаза он заметил, что Джессика загадочно улыбается, заправляя за ухо непослушный волнистый локон. Его мужское достоинство отозвалось на этот жест эрекцией. Конор закинул ногу на ногу и помрачнел, озадаченный таким поворотом событий.
— Отец не уважает мэра, — сказала Джессика. — Он считает его притворщиком и лицемером. Ты знаешь, что они учились в одной школе? И даже в одном классе? Возможно, это как-то сказывается на их суждениях. Вором отец своего бывшего одноклассника не считает, вот проходимцем — пожалуй. Я бы не стала исключать этого скользкого типа из круга подозреваемых.
Конор заерзал на кресле, озадаченный ее логикой и осведомленностью. Обычно он никогда не обсуждал с младшими по званию версии следствия, но теперь готов был сделать для Джессики исключение.
— А как тогда объяснить, что его самого обокрали? — спросил у нее он, обернувшись. — Ведь это не лучшим образом отразится на предвыборной кампании.
— Верно. Зато отведет от него подозрения. Не забывай, что нажива преступников многократно превосходит возможные доходы мэра от его служебной деятельности, — усмехнувшись, возразила Джессика.
В этом Конор был с ней полностью согласен.
— Неужели
— В распоряжении отца пока нет достаточных доказательств его противозаконной деятельности. Что же до связей мэра с людьми с подмоченной репутацией, то это никого в нашем городишке не удивляет. Здесь все друг друга знают.
— Ничего, я помогу твоему отцу призвать негодяев к ответу! — уверенно заявил Конор. — Я добуду доказательства их вины!
— Но ведь ты не в силах вести наблюдение за домом подозреваемых круглосуточно! Тебе нужно иногда и отдыхать.
Конор взглянул на свои наручные часы: стрелки показывала полночь. Сердце у него тревожно забилось в груди.
— Я не устал, — сказал он. — А вот тебе не помешает прилечь и поспать…
Ему явственно представилось, как Джессика уляжется голой на упругий сердцевидный матрац, застеленный алым шелковым бельем, и погрузится в сон. А он будет охранять ее покой до рассвета.
Джессика сладко потянулась и зевнула.
— Пожалуй, ты прав, я так и поступлю, — согласилась она. — Надеюсь, что ничего экстраординарного не случится.
— В доме напротив погасили свет, — сказал Конор. — Вокруг тихо, как на кладбище. Думаю, что все наши соседи спят мертвым сном. Но я не сомкну глаз до утра. Можешь спать спокойно.
— Что ж, я желаю тебе мирного дежурства. Если захочешь вздремнуть, разбуди меня, я тебя подменю, — сказала она и встала с кресла с проворством кошки.
— Приятных сновидений! — пожелал он ей. Джессика стала неторопливо подниматься по лестнице, но вдруг остановилась, обернулась и сказала:
— Я долго спать не буду, только несколько часов. Можешь проведать меня на рассвете…
От этих слов у Конора перехватило дух. Он явственно представил, как проскользнет под одеяло и прижмется к обнаженной Джессике. А когда она проснется, удивленно хлопая заспанными голубыми глазами, запечатлеет на ее губах страстный поцелуй. И тогда она обовьет его руками и ногами…
— Непременно, — хрипло произнес он.
Она растворилась во мраке, он сглотнул ком и тряхнул головой, прогоняя греховные видения. Но они упорно преследовали его, оттесняя тревожные мысли о том, что добрачная половая связь с дочерью его начальника, да еще во время оперативного задания, не кончится добром. И тем не менее он уже был не способен думать ни о чем другом, как о жарком сексе с Джессикой.
Сверху донесся шум душа. В брюках Конора возникло не предусмотренное кроем натяжение материи. Он был вынужден расстегнуть пуговицу на поясе и молнию в ширинке. Воображение услужливо нарисовало ему голую дочь начальника полиции, нежащуюся под теплыми струями, смывающими мыльную пену с ее шелковистой кожи. Вскоре шум воды прекратился, но полет эротической фантазии Конора продолжался. А послышавшееся жужжание фена волшебным образом породило в его голове совершенно идиллическую картину, в которой он, перевоплотившись в шмеля, погружал свой хоботок в алый цветок и жадно поглощал ароматный нектар, пахнущий духами Джессики.