Темпоральная Бездна

Гамильтон Питер Ф.

«Сколько она проживет?»

«Жаль, но не больше недели».

Эдеард печально вздохнул, понимая, что иначе быть не могло. Он никогда еще не видел такой мелкой ген-формы, а их жизненный срок всегда зависел от размера.

Вместе с товарищами Эдеард под землей добрался до дома в Сампалоке, где Буат назначил встречу, а там, вынув мышь из кармана, поднял ее на ладони и попросил город пропустить его в нижний подвал. Направленным телепатическим посылом он провел мышь под дверью, заставил подняться по лесенке в средний подвал. Крошечные коготки, цепляясь за мельчайшие неровности,

позволили ген-форме преодолеть закругленные ступени. Наверху, в коротком полутемном коридоре, стояли два охранника, вооруженные пистолетами. Ни один из них не заметил, как ген-мышь проскользнула по полу. Не заметил и третий охранник, скрывавшийся под маскировкой прямо перед дверным проемом.

Буат и восемь главарей бандитов уже собрались в комнате. Они сидели за большим старинным столом, на котором стояли открытые бутылки с вином и пивом. Ген-мышь пробралась в угол за высоким буфетом и бесшумно поднялась на самый верх, где кто-то оставил несколько чашек из старого фарфора. С этой позиции мышь передавала Эдеарду отличный вид и звуки сердитых голосов.

Эдеард делился ощущением со своими друзьями, ждавшими в тоннеле.

«Это Гормат и Эдсинг, – сказал Динлей. – А с ними Джоарвель. Смотрите, он сбрил бороду».

«Ты уверен?» – спросила Кансин.

«Да».

«Он прав, – подтвердил Бойд. – Его никто не видел уже пару недель, и вот, оказывается, почему. Хитрый малый».

«Я узнал Халлвита и Койса, – сказал Максен. – А остальные мне не знакомы».

Еще двое мужчин вошли в комнату и коротко поприветствовали остальных.

– Почему мы здесь собрались? – спросил Джоарвель.

– Потому что мы несем убытки, – ответил Буат. – Хоть мы и говорим своим людям, что все в порядке, этот мерзавец, Идущий-по-Воде, выживает нас то с одной, то с другой улицы.

– Мне можешь не рассказывать, – сказал один из пришедших позднее. – Тридцать лет я прожил в своем доме, и вдруг является какой-то мальчишка в форме констебля и размахивает у меня перед носом проклятым ордером. Я с трудом удержался, чтобы не пристрелить его на месте. Тридцать лет!

– Будет еще хуже, – заявил Буат. – Он собирается нас всех арестовать.

– На всех судей не хватит.

– Нет, не наших людей, только нас. Он составляет список, куда войдут сто человек.

«Дерьмо, – прошипел Максен. – Как они узнали?»

Эдеард пожал плечами. Он почти не удивился осведомленности бандитов.

– За что же нас арестовывать? – возмутился Койс. – Я в этом году едва собрал денег, чтобы прокормить семью. Клянусь Заступницей, трое моих сыновей ушли из дома и получили работу в театрах.

– Ни за что, – сказал Буат. – Он не собирается предъявлять обвинения, просто задержит.

– А какой в этом смысл?

– А такой, что он может держать нас двадцать два дня. Таков закон.

– Двадцать два дня!

– И еще перед самыми выборами, – многозначительно добавил Буат. – А без управления, считает он, наши люди разбредутся.

– Вонючий поддонок! Пора перерезать ему глотку.

– Нет. Перерезать глотку его девчонке, а он пусть смотрит. А потом сжечь заживо. С бакалейщиком из Зельды мы так и сделали, и после этого с хозяевами

магазинов не было никаких проблем.

– Идущий-по-Воде верно рассчитал, – сказал Эдсинг. – Без нашей твердой руки наши люди разбредутся.

– Это еще что, – добавил Буат. – Если выборы выиграет Финитан, нас вообще вышвырнут из Маккатрана.

– Неужели мы останемся в стороне? – закричал Халлвит. – Нельзя позволить ему стать мэром, это ведь Маккатран.

– Мы несколько раз пытались убить или изувечить его. А он по-прежнему расхаживает по улицам. У нас нет таких сил, как у него.

– Хочешь сказать, что он Рах? – поинтересовался Эдсинг. – Об этом толкуют повсюду, куда ни загляни.

– Глупые суеверия. Он сирота из провинции Рулан, только и всего. Мне известно доподлинно. Но силы у него хватает.

– Говорят, ему покровительствует сама Пифия.

– Мне наплевать, кому она покровительствует. Наша проблема не в мистике, а в реальности. Нас запрут в камеры, а потом отправят на какой-нибудь забытый Заступницей остров до конца жизни.

Кулак Халлвита яростно ударил по столу.

– Мы все поняли! А теперь скажи, что нам делать.

– Драться с ним, драться всеми силами. Это все, что нам остается. Когда они придут, чтобы забрать нас в камеры, мы будем сопротивляться, иначе наша жизнь кончена. Мы перестреляем всех констеблей, сожжем склады, потопим гондолы и корабли в порту. Мы покажем Маккатрану, что не уступим Идущему-по-Воде, что мы не слабее его и более опасны.

– Но нам с ним не справиться, – сказал Койс. – Его столкнули с башни – а он полетел. Пули его не берут. Я сам был в «Доме голубых лепестков», когда твой брат устроил ему ловушку. Он бессмертен. Ох, Заступница! Может, это действительно Рах.

– Если я еще раз услышу такое от кого-нибудь из вас, я перережу ему глотку, – заявил Буат. – Наши сомнения только укрепляют его. Да, он силен, но он один. Один! Пусть только попробует прийти за мной, беспорядки начнутся по всему городу. Всех остановить он не сможет. Вот в чем наша сила. А когда горожане увидят, что натворил их драгоценный Идущий-по-Воде, они потребуют его крови. Это его приговорят к высылке, а мы отпразднуем победу в особняке Кальверит. Все, теперь расходитесь по домам, вооружайтесь и присматривайте цели. Когда он со своим отделением постучится в ваши двери, откройте перед ним двери Хоньо.

В «Орле Олована» друзья заняли свой обычный стол. Они сидели молча, уставившись на кружки с пивом и почти не скрывая мрачные мысли, просачивавшиеся наружу сквозь ослабленные барьеры.

– Вы думаете, они так и сделают? – спросил Динлей.

– Наверняка, – ответила Кансин. – Мы все время загоняли их в угол. Лишали источников денег, как и сказал Буат. Что им терять?

– Тогда надо переловить их быстро и без шума, – предложил Бойд.

– Произвести сотню отдельных арестов? – переспросила Кансин. – Помнишь рейд на рыбацкий склад? Большая часть горожан узнала о нашем прибытии еще до полудня. Буат умно поступает, заранее подготавливая запал. Одного ареста хватит, чтобы все воспламенилось.