Темза. Священная река
Шрифт:
При этом, разумеется, каждому ее участку присуще собственное лицо и атмосфера, своя история. Противоположности рождают энергию, контрасты – красоту. Сам состав воды от истока до устья весьма различен: чистая и пресная в верхнем течении, она становится солоноватой в эстуарии и весьма соленой вблизи моря. Вследствие вихревых потоков вода у северного берега более солона, чем у южного. Облик Темзы в районе Лечлейда и Баттерси, Хенли и Грейвзенда совершенно разный: безмятежность верхнего течения контрастирует с беспокойными завихрениями длинных лондонских участков. После Нового моста река, словно предвидя перемену, становится шире и глубже.
Сельский пейзаж тоже переменчив:
Перед Лечлейдом река течет через безлюдные пастбища; в Уоппинге и Ротерхайте здания теснятся так, что, кажется, едва не падают в в воду. Темза равно питает сельское и городское начала. Вот почему одни участки реки навевают покой и забвение, другие рождают тревогу и отчаяние. Это река сновидений и вместе с тем река самоубийств. Ее потому называли текучей историей, что она растворяет и несет в себе все эпохи и все поколения. Они движутся, завихряясь, подобно воде.
Глава 2
Река как метафора
Река течет и сквозь наш язык, и мы говорим о ее воздействии в любом мыслимом контексте. О ней вспоминают, когда речь заходит о жизни и смерти, времени и судьбе; она служит метафорой непрерывности и растворения, обволакивающей близости и мимолетной эфемерности, искусства и истории, поэзии как таковой. В “Принципах психологии” (1890) Уильям Джеймс впервые употребил термин “поток сознания”: “всякий отчетливый образ, рождаемый разумом, погружен… в свободно обтекающую его струю”. То есть наше сознание подобно реке. Но река с ее глубиной, с ее невидимой подводной жизнью ассоциируется и с миром бессознательного.
Река – символ вечности, говорящий о нескончаемом цикле движения и перемен. Это один из немногих обобщенных символов, которые нам легко понять и оценить, и в непрерывном водном потоке ум и душа способны разглядеть намек на возможность нашего собственного бессмертия.
В поэме Джона Денема “Куперз-хилл” (1642) Темза – метафора человеческой жизни. Робкое начало, уверенное продолжение и неизбежность впадения в великий океан:
Торопится отдать дань морю,Как смертная жизнь – встретиться с вечностью [1] .1
Подстрочный перевод. (Здесь и далее – примеч. перев.)
В стихах, посвященных Темзе, всегда подчеркивалась ее связь с человеческими нуждами и человеческими реальностями. Чистота ее истока сменяется широким извилистым руслом коммерческой жизни. В младенчестве река невинна, прозрачна и незапятнанна. Приближаясь к большому городу, она делается гнилой и грязной, ее оскверняют жадность и спекуляция. Этот регресс перекликается как с бытием отдельного человека, так и с историей человечества.
Глядя на реку во время отлива, когда “могучее сердце” Лондона “лежит спокойно”, Вордсворт использовал метафору человеческого кровообращения, уподобил речную воду пульсирующей в городских артериях крови, без которой лондонская жизнь остановилась бы. Сэр Уолтер Рэли, созерцая Темзу во время прогулки в Тауэре, где он был заточен, заметил, что “кровь, коя ветвями сосудов по всему телу растекается, подобна водам, несомым ручьями и реками по земле”. Свою “Историю мира” (1610) Рэли написал в тюремной камере, и ощущение Темзы как символа человеческой судьбы переполняло его. Река ассоциировалась с разворачиванием событий во времени, с бременем прошлого, которое она словно бы несет на своих плечах. Рэли чувствует, что груз времени по мере его течения оказывается все более сложным и отягчающим; жизнь людская становится темней и глубже, делается менее чистой и более восприимчивой к приливам и отливам обстоятельств. Однако Рэли в своей “Истории” приметил и отличие: “сей прилив жизни человеческой, после того как сменился неизменным отливом и упадком, никогда более не возвращается”.
Темзу, кроме того, воспринимали как зеркало нашего характера, нашей нравственности. Клонящиеся ивы и тростники давали уроки кротости и терпения; скромной траве, растущей вдоль берегов, воздавали должное за отсутствие всякой напыщенности. И кто из пустившихся по реке в плавание не познал ценность терпения, выносливости, бдительности? Джон Денем выводит разговор на новый уровень:
Ты глубока, но чиста; спокойна, но не скучна;Сильна без ярости; полна, но не переполняешься [2] .2
Подстрочный перевод.
Приходит на ум, что река воплощает в себе английскую меру, эстетическую гармонию, которой мы желаем и ищем; более того – Денем, кажется, видит в ней символ английского характера как такового. Темза – метафора страны, по которой она течет. Она скромна и умеренна, спокойна и уверена в себе; она сильна, но без буйства. В ней нет ничего ослепительного. Она велика, но не огромна. Она чурается крайностей. Она течет по своему извилистому руслу без искусственных отклонений и вмешательств. Она полезна во всех отношениях. Это практичная река.
Когда Роберт Мензис, дважды избиравшийся премьер-министром Австралии, приехал в Раннимид, он упомянул о “тайных ключах”, питающих “неспешный английский характер”. Это отождествление характера земли и воды с характером населяющих страну людей остается содержательным. Есть глубинная и тесная связь между рекой и теми, кто живет на ее берегах, пусть даже эта связь не всегда осознается.
В некотором смысле поэтому Темза дает образ нации, где мягко соединены земля и вода, согласованы друг с другом несхожие регионы. Она способствует росту и распространению единой культуры. Она творит гармонию из того, что кажется дисгармонией, и одним этим больше сделала для английского начала, чем любая другая национальная принадлежность.