Тень Аламута
Шрифт:
– Он умрет, светлейший.
– Хорошо. Продолжай, Габриэль, продолжай. Старичку интересно слушать новости.
С ночной сыростью в окно вливался протяжный крик муэдзина. Аль-Иша, ночная молитва. Время, когда правоверному надлежит вспомнить о бренности всего сущего. О том, что всё пройдет, всё обернется. Об истинной родине человека, куда рано или поздно попадем все мы.
Габриэль повел плечом, отгоняя дурные мысли. Ничего. Смерть от нас еще далеко.
– Следующая моя новость… Быть может, повелитель желает помолиться?
– Позже,
– Следующая новость касается франков. Христианский эмир Жослен – проклятье ему! – хочет освободить короля. А для этого переписывается с правителем Манбиджа…
– Которым? – заинтересовался старец. – Хасаном или Исой?
– Хасаном. Он обещает сдать город за двадцать тысяч динаров.
– Большие деньги. Зря Жослен не торгуется… Мы свои крепости приобретали дешевле.
Гасан задумался. Аллах бы пробрал мерзавца Жослена! Всё старичка обездолить норовит. И как это Всевышний допускает хитрость, подобную этой, среди франков?
С точки зрения ассасинской стратегии, граф действовал весьма разумно. Балак далеко – набирает армию. Захвати Манбидж – и прекрасный город Халеб со всеми своими садами, хлопчатниками и мечетями окажется в кольце христианских войск. Подходи и властвуй. А в крепости Халеба – франкский король. А если в руках франков окажутся сразу Халеб и Манбидж…
О-о!
Сердцем Гасан чувствовал, что пора слать убийц. Оставалась мелочь: решить, к кому именно.
К Жослену? Балдуину? А может, к манбиджским братьям?
– Старичка… – начал он.
– Да, мой повелитель?
– Нет-нет, ничего…
Тень пожал плечами и продолжил:
– Последняя новость, о светозарный, самая неприятная. В Сирию пришел Защитник Городов.
– Аллах покарает тебя, Габриэль! Ты врешь мне в глаза.
– В том-то и дело, светозарный. Шпион – тот, что принес вести из Манбиджа, – не мог ошибиться. Рошан Фаррох гостит у Хасана.
– Убей его, Габриэль! Видит небо, этот гебр постоянно обижает старичка.
– На голове и глазах, повелитель. Именно я возглавлял поход в Мазандарран, когда Защитник встал на нашем пути.
– Так что же ты медлишь? Пошли убийц.
– Фаррох изворотлив. Мы послали шестерых – и где они? – Тень возвел очи горе: – В раю. Гурий обхаживают.
По лицу ас-Саббаха пробежала судорога. Кулаки сжались.
– Обидел… Обидел старичка мерзавец Фаррох!
– Имам, дозволено мне молвить?
– Говори! И пусть слова твои будут приятны слуху.
– Пусть беспокойство покинет повелителя. Я знаю, как победить Фарроха. Я придумал план, объединяющий в себе совершенства тысяч планов. Благодаря ему мы убьем Защитника Городов…
– Аллах благословит тебя!
– …а также расправимся с Балаком и получим город вместо Халеба.
Гасан подпрыгнул на циновках. От резкого движения полы халата распахнулись, обнажая впалую старческую грудь. Имам схватил Габриэля за рукав:
– Речи
– Бумагу. Чтобы мои приказания – беспрекословно.
– Будет тебе такая бумага.
Гасан хлопнул в ладоши. Маленький сириец встрепенулся. Старик забрал у него книгу и калам и принялся что-то писать прыгающим почерком «сульс». Затем вырвал страницу и отдал ее Габриэлю.
– Передаю в руки твои Кийа Бузург Умида, начальника стражи Аламута. Отныне он будет подчиняться тебе, как мне самому. Если, конечно, я не скажу обратного.
– Благодарю, лучезарный. Теперь дело в чалме. В нетерпении отбываю. Пора мне в Халеб – на встречу с пленным франкским королем.
– С Балдуином? Он погибнет?
– Как знать, повелитель. Как знать… – Габриэль загадочно улыбнулся. Миг – и его не стало. Старик вскочил и принялся простукивать стены.
– Ведь нет же… Не может тут быть ходов! Пугает старичка, негодяй… ай, нехорошо!
Маленький Селим сидел ни жив ни мертв.
МЕЛИСАНДА И СЕНЕШАЛЬ ГРАНЬЕ
Разбудили Мелисанду звуки колоколов. Девушка прислушалась: звонили час первый. Надо было отправляться на заутреню. Мелис позвала служанку, оделась и отправилась в сад.
Иерусалимский дворец вызывал у нее глухую тоску. Ну помилуйте, что это за жилище короля, если под самым боком скотный рынок и тянется он до самых Силоамских ворот? А дома? Что это за дома? То ли дело Эдесса! Или Антиохия.
Он Антиохии Мелисанда мечтала страстно. Так страстно, как только может мечтать девятнадцатилетняя девушка, понимающая, что жизнь ее угаснет в стенах пыльного древнего города.
Захватывая Иерусалим, крестоносцы постарались всерьез. Многие здания превратились в руины, а что осталось – наводило уныние и печаль. «Полуразрушенный замок уже наполовину построен», – говаривал ее отец. Крестоносцы не столько строили, сколько восстанавливали ими же уничтоженное.
Когда король Балдуин переехал из Эдессы в Иерусалим, город был почти пуст. Прошедшие годы изменили многое, но Мелисанда до сих пор помнила ужас, который испытала, увидев присыпанные пылью оливы в Гефсиманском саду. Здесь Иисус провел страшную ночь перед распятием. Здесь повесился Иуда.
О, как она хотела бежать отсюда в Антиохию!
У ворот Мелисанда остановилась. Сама не замечая, что она пришла к выходу из дворца: так всегда случалось, когда она задумывалась и не следила, куда идет. У решетки застыли стражники; утреннее солнце свинцово отблескивало на их кольчугах.
Мелисанда уже собиралась вернуться, как услышала цокот ослиных копыт. К воротам подъехал вшивый человечек в драном халате.
– Я хочу видеть коннетабля, – без предисловий вымолвил он. – Весточка у меня. О короле, Его Величестве Балдуине.