Тень Бонапарта
Шрифт:
— Я пишу трагедию из времен царствования Генриха IV, ваше величество.
— Это совершенно лишнее! Сюжет выбран слишком близко к нам, а я не желаю иметь на сцене современную политику. Пишите лучше пьесы об Александре Македонском. Кто вы? — обратился он к тому же музыканту, с которым только что говорил.
— Я по-прежнему Гретри, музыкант, — спокойно повторил тот.
Император вспыхнул на мгновение от этого скрытого упрека, но не сказал ни слова и перешел к дамам, стоявшим у входа в комнату для карточной игры.
— Рад вас видеть, мадам, — сказал он ближайшей из них. — Надеюсь,
— Я прошу, ваше величество, пояснить вашу мысль, — недовольным тоном возразила дама.
— Сплетни соединяют ваше имя с именем полковника Лассаля.
— Это клевета, ваше величество!
— Очень возможно, но не странно ли, чтобы всем в одно и то же время захотелось посплетничать о вас? Вероятно, вы самая несчастная из дам: ведь только что у вас был скандал с адъютантом Раппа. Должно же это когда-нибудь иметь конец! Ваше имя? — обернулся он к другой.
— Мадемуазель де Перигор!
— Сколько вам лет?
— Двадцать.
— Вы слишком худы, и у вас локти красные… Боже мой! Мадам Буамезон, неужели вы не можете являться ко двору в чем-нибудь другом, а не в одном и том же сером платье с красным тюрбаном и бриллиантовым полумесяцем?
— Но я еще ни разу не надевала его, ваше величество!
— Значит, у вас есть другое такое же, потому что я уже который раз вижу на вас все одно и то же! Никогда больше не показывайтесь при мне в этом платье! Месье де Ремюза, я дал вам хорошее жалованье. Почему же вы так скаредничаете?
— Я проживаю сколько нужно, ваше величество.
— Я слышал, что вы продали свой экипаж? Я даю вам деньги совсем не для того, чтобы вы их сберегали в банках. Вы занимаете высокий пост и должны жить соответственно вашему положению. Я желаю, чтобы к моему возвращению в Париж у вас снова был экипаж. Примите к сведению! Жюно, бездельник! Я слышал, вы записались в азартные игроки и совершенно проигрались. Не забывайте, что карты — самая трудная дорога к счастью!
— Кто же виноват, ваше величество, что мой туз был побит четыре раза кряду!
— Та-та-та, да вы еще совсем дитя, не знающее цены деньгам. Сколько же вы задолжали?
— Сорок тысяч, ваше величество.
— Отлично, ступайте к Лебрену и там узнайте, чем он может вам помочь. В конце концов, ведь мы с вами были вместе под Тулоном!
— Тысячу благодарностей, ваше величество!
— Цыц! Вы, Рапп и Лассаль — притча во языцех для всей армии! Довольно карточных игр, мошенник!.. Я не люблю открытых платьев, мадам Пикар. Они не идут даже молодым женщинам, а вам носить их просто непозволительно! Жозефина, я иду к себе и прошу вас прийти ко мне через полчаса почитать на ночь. Несмотря на усталость, я все же приехал к вам, раз вы пожелали, чтоб я помог вам принимать и развлекать гостей. Оставайтесь здесь, месье де Лаваль: ваше присутствие необходимо.
За императором захлопнулась дверь, и каждый — от императрицы до последнего служителя — вздохнул с глубоким облегчением. Дружеская болтовня возобновилась, снова раздались шорох карт и звон металла. Словом, все пошло своим чередом, как было до прихода императора.
Глава
В библиотеке замка Гробуа
Итак, читатель, я приближаюсь к концу своего повествования о приключениях, выпавших на мою долю после возвращения во Францию. Они и сами по себе могут представлять некоторый интерес, но все в них, разумеется, целиком затмевает личность императора, занимающего в моих записках первое место.
Много лет прошло с той поры, но в своих мемуарах я постарался вывести Наполеона, каким он был на самом деле. Отобразив его речи и поступки, я совсем забыл о себе. Поэтому я попрошу вас отправиться вместе со мною на Красную Мельницу и проследить за событиями, которые произошли затем в библиотеке замка Гробуа.
Прошло несколько дней после раута у императрицы, наступил последний день, который был отпущен Сибилле для спасения своего возлюбленного, если она отдаст в руки полиции Туссака. Правду сказать, я не особенно переживал о ее неудаче, потому что Лесаж был жалким, низким трусом и все достоинства его сводились лишь к красивой наружности. Но эта чудная женщина с твердой волей, мужественным сердцем, глубоко одинокая в жизни, сильно задела мои чувства, и я был готов исполнить все, чего бы она ни потребовала, даже если ее желание шло вразрез с моими убеждениями.
Итак, поутру в мою комнату в Булони вошли генерал Савари и Сибилла. Одного взгляда на ее пылающие щеки и светившиеся победой глаза было достаточно, чтобы понять, что она уверена в успехе своего дела.
— Луи, я говорила вам, что найду его! — воскликнула она. — Теперь мне нужна ваша помощь.
— Мадемуазель настаивает на том, что солдаты в данном случае бесполезны, — сказал Савари, пожимая плечами.
— Нет, нет, нет, — пылко проговорила она, — тут необходима осторожность, а при виде солдат он сразу спрячется в потайном месте, где вы никогда его не найдете. Нельзя так рисковать в последнюю минуту!
— Судя по вашим словам, нам вполне достаточно троих, — сказал Савари. — Я лично никогда не взял бы больше. Вы говорите, что у вас есть еще один друг, какой-то лейтенант.
— Лейтенант Жерар из полка Бершенских гусар.
— Превосходно! Жерар — один из лучших офицеров в армии. Думаю, втроем мы справимся. А теперь потрудитесь сообщить, где же находится Туссак.
— Он скрывается на Красной Мельнице.
— Мы обыскали там все, и уверяю вас, его там нет.
— Когда вы обыскивали?
— Два дня тому назад.
— Значит, он поселился там позже. Он встречается с Жанной Порталь; я следила за нею шесть дней. Сегодня ночью я видела, как она тихонько пробиралась к Красной Мельнице с корзиной вина и фруктов. Все утро она приглядывалась к прохожим, и я видела, что при приближении солдата на ее лице мелькнуло выражение ужаса. Я так уверена, что Туссак на мельнице, как будто видела его собственными глазами.
— В таком случае не будем терять времени! — вскричал Савари. — Если он рассчитывает найти лодку на берегу, то с наступлением темноты попытается бежать в Англию. С мельницы хорошо просматриваются окрестности, и мадемуазель права, что появление солдат заставит его немедленно скрыться.