Тень дракона

Золотько Александр Карлович

Тяжкие телесные… Три. Один случай – со смертельным исходом. И опять таки взяли всех. Тем более что в одном случае преступник заснул прямо на месте преступления, а в двух других дождался приезда сотрудников милиции. Спокойные сутки. Кражи и хулиганство – не в счет. Вот на дорогах было не спокойно. Три ДТП со смертельным исходом. В двух случаях – машины столкнулись со встречным автобусом и спокойно стоящим деревом по вине водителя. И только женщина, которую столкнул под колеса Дракон…

Еще раз перечитать. И дальше что?

Дракон столкнул женщину под машину. И грозится вести себя так и дальше, если с ним перестанут играть в его увлекательную игру. Это ведь так просто – толкнуть, ударить ножом…

Стоп. Шатов еще раз просмотрел сводку. А вот это уже, кажется, интересно…

В кабинет вошел Сергиевский.

– Есть идея! – вскочил Шатов.

– Потом, – майор подошел к столу и снял телефонную трубку.

– Дежурный? Это Сергиевский. Что значит «какой»? Сергиевский. Да вынь ты банан изо рта, в конце концов. Слушай внимательно. Сейчас поднимешь по тревоге кого сможешь и прочешешь все вокруг моей базы. Да, от Авиаторов до Фанинского. Все. Искать серую «волгу». Вроде бы тридцать первую. А я откуда знаю? Водила лет тридцати, брюнет, с сильными залысинами. Сам знаю, что десятки. И с дорожниками свяжись. И… еще, с линейным отделением Центрального вокзала свяжись, он там может ошиваться. Все. И давай быстрее. – Сергиевский бросил трубку.

– Что случилось? – спросил Шатов.

– Что случилось? – Сергиевский потер щеку, поморщился. – Двое суток не брился. Ничего особо страшного. К Егору приехала мама.

– И что?

– В общем, ничего особого. Просто, кажется, ее сюда доставил Дракон.

Мать Гремлина оказалась маленькой сухонькой старушкой, в белом платочке и неопределенного цвета пальто, снимать которое она напрочь отказалась. От чая она тоже отказалась, только сидела на стуле возле Гремлина и держала его за руку.

На лице Гремлина дрожало странное выражение, нечто среднее между радостью и ужасом.

– У меня все в порядке, мама, – который раз подряд говорил Егор, и который раз подряд мать тяжело вздыхала, качала головой и просила ничего не скрывать.

– Ты лучче скажи, Егорка. Не сильно тебя подстрелили? Куда? Ты правду скажи, – мать ощупывала Гремлина, а тот косился на окружающих и смущенно пытался отвести ее руку.

– Да все нормально, мама. Правда, все нормально. Никто меня не подстрелил. Наврали тебе.

– Да как же это – наврали? – старушка всплеснула руками. – Так ведь приехал человек, нашел меня, езжай, говорит, Никифоровна в город, там сына твоего сильно ранили. Как бы не смертельно. И билеты привез на поезд, и за машину заплатил от нас до райцентра. И потом возле вокзала такси нанял, адрес дал на бумажке и отправил меня сюда. Как же обманул? Деньги ведь какие потратил! Быстрее говорит, езжай. И вежливый такой. Сумки нес, даже за постель сам заплатил. И вагон этот, купейный. На два места. Чаем угощал.

Как же – соврал?

В голову матери Гремлина явно не могло вместится то, что кто-то способен так обмануть и еще при этом потратить ради обмана столько сил и денег. Не могло такого быть. Это ее непутевый Егорка что-то от нее скрывает, не говорит и рану свою тяжелую не показывает.

Выслушав историю, Шатов почувствовал, как желудок сдавило чем-то ледяным. Дракон. Это Дракон. И совершенно понятно для чего он это сделал. Еще одна демонстрация силы и того, что он не остановится ни перед чем. Абсолютно ни перед чем.

Гремлин осторожно погладил мать по голове. Шатов отвернулся.

– Выйдем поговорим, – сказал Сергиевский. – Пусть Егор с мамой посидит.

В дверях Шатов обернулся. Егор что-то шептал матери, а в глазах его светилось отчаяние.

– Климов и Балазанов – на вокзал, – войдя в кабинет, приказал Сергиевский. – И все позвоните домой, предупредите, чтобы никуда не выходили пока.

– Пока что? – спросил Пирог.

– Пока не приедет машина. Этим займешься ты, – Сергиевский подвинул к себе телефон, набрал номер.

Это правильно, подумал Шатов, нужно вывезти семьи оперов. Нужно было это сделать сразу, но они не поверили в серьезность угрозы. Теперь – поверили.

Майор договорился с кем-то об автобусе, потом перезвонил куда-то и потребовал, чтобы семьи приняли в общежитии на территории какого-то охраняемого объекта. В выражениях майор не стеснялся. Потом позвонил своему начальнику и доложил о произошедшем.

Начальство действия Сергиевского, насколько понял Шатов, одобрило. Во всяком случае, повесив трубку, Сергиевский никак не прокомментировал разговора.

– Возьми двух наших автоматчиков, – сказал майор Пирогу, – и дуй на микроавтобусе к управлению. Там пересядешь в автобус, а автоматчиков на «мицубиси» вернешь сюда. Охраной в управлении автобус обеспечат. И не ходи по улице один. Куда ехать – понял?

– Да.

– Тогда бегом. Стой, – Сергиевский обернулся к Барановскому, – ты двигай с ним. Ни на шаг не отоходить.

– Есть, – лейтенант встал со стула, одернул пиджак, потоптался, глядя на монитор.

– Что-то не понял?

– Нет, все нормально.

– Тогда не задерживай. А ты, Шатов, садись, поговорим.

Барановский вышел.

– Как тебе приключение? – осведомился майор.

– Не ожидал. Хотя ждать стоило, – честно признался Шатов. – У Гремлина мать живет дальше всех?

– Да. И это значит, что нам демонстрируют свои широкие возможности, – констатировал Сергиевский. – Мол, любого могу достать.

– Похоже на то… Мать описала попутчика, или только таксиста?

– Как она могла его описать? Молодой, лет сорок. Среднего роста. Что еще? Очень вежливый и заботливый. Лысоват с затылка. Но, в общем, волосы густые.