Тень друга. Ветер на перекрестке
Шрифт:
Наступили дни суворовских походов. Над русской армией ярко засверкало солнце побед. На полях битв появился знаменитый Фанагорийский полк, традициям которого суждено было сыграть животворящую роль во всей последующей истории вооруженных сил страны. В 1784 году Суворов с отдельными гренадерскими батальонами воевал на реке Кубани. На одном из островов в устье реки некогда была древнегреческая колония Фанагория. Через несколько лет после кубанского похода, желая увековечить в армии его память, князь Потемкин предписал Суворову: «Почитаю я за полезное для службы, состоящие у вас батальоны гренадерские, соедини наименовать оные фанагорийским гренадерским полком». Уже спустя несколько месяцев полк получил боевое крещение под Измаилом,
Когда прибывали в полк новобранцы, старые солдаты-фанагорийцы быстро переделывали их на «свою колодку», воспитывая из них заправских служак. С почетом и уважением относилась к ветеранам молодежь. Покрытые ранами, закаленные в боях, они были живыми свидетелями боевых подвигов полка. Часто на походе вспоминалось прежнее время. Придут люди на ночлег — пора бы с перехода и спать, но еще долго горят в полку бивачные костры, а около них сидят и слушают солдаты. Идут рассказы про старые походы, про страны иноземные, про ледяные Альпийские горы и Кубань-реку с островком Фанагория, откуда пошло имя полка.
Присвоение полку наименования в память боевых заслуг считалось особо выдающимся событием. Бывало, что такое наименование воинская часть получала и не только непосредственно после достопамятного сражения, но и спустя много лет после него. В честь победоносного штурма первоклассной крепости-твердыни Измаил получил свое имя 189-й Измаильский полк. В ознаменование разгрома неприятеля на реке Рымник, когда силы врага вчетверо превосходили русские, 192-а пехотный полк был назван Рымникским. Победа российских войск при Ларге и Кагуле, когда под командованием генерала Румянцева находилось всего четырнадцать тысяч штыков, а армия противника насчитывала восемьдесят тысяч солдат, украсила 191-й пехотный полк наименованием Ларго-Кагульского. В память взятия крепости Очаков 208-й пехотный полк носил имя Очаковского. Некоторое время полк даже был расквартирован в том самом месте, где свыше ста лет назад русские солдаты в крови и дыму карабкались по осадным лестницам на крепостные валы Очакова.
Среди офицеров и генералов «дивного века Суворовских побед» было много людей, понимавших значение полковых традиций. А еще больше тех, кто не понимал их роли и не хотел понимать. Суворов водил дружбу с солдатами-ветеранами, хранителями боевой славы. Всю армию облетел его знаменитый возглас после удачного боя: «Кашу буду есть с фанагорийцами!»
По всем этим причинам и прослыл он при царском дворе «спятившим с ума стариком». Павел I отставил его от службы и сослал в деревню Кончанское, под надзор полиции. Когда по Европе зашагали наполеоновские генералы, Англия и Австрия запросили Суворова в качестве командующего союзными силами. Надев сапоги старых походов, он поспешил к войскам. И началась серия его блистательных побед. Они давались нелегко.
В сражении у Цюриха лейб-гренадерский полк упорно отбивался от численно превосходящих сил генерала Массены. В безмолвном ожесточении дрались люди, но, изнемогая под натиском врага, начали колебаться и отходить.
И в это время, покрывая шум битвы, раздался громовый голос суворовского любимца — полковника Гарина:
— Разве вы не те екатеринославцы, что прежде?! Вперед, вперед, екатеринославцы! Вперед, богатыри!
Гарин выхватил знамя из рук знаменщика и отважно ринулся в гущу неприятельской колонны. Наэлектризованные этими словами, воспрянули гренадеры. Они ударили в штыки и отбросили противника. Геройский подвиг екатеринославцев спас все правое крыло русских войск от смертельной опасности.
Историческое значение этого эпизода кампании 1799 года, зафиксированного в ряде источников, примечательно особыми обстоятельствами. К тому времени русские полки повелением
Армия, Суворов крайне неодобрительно встретили нововведение Павла I, пресекавшее традиции полков и дававшее им имена никому не известных придворных. Генерал Михаил Семенович Воронцов — о нем речь еще впереди — в своих мемуарах пишет, что, когда он, не зная об этих переменах, возвратился из дальних странствий, на все его вопросы к встречным солдатам и офицерам: «Какого полка?» — следовал один и тот же ответ: «Прежде были такого-то, а теперь не знаем, есть какой-то шеф...» Понятно поэтому, какой восторженный отклик в душе гренадер-екатеринославцев пробудил их командир напоминанием о подлинном славном имени полка.
Павел сохранил лишь одно общее наименование воинских частей: «Гатчинские» — по селу Гатчина, где еще до его воцарения на престол располагались полки, вымуштрованные им согласно системе «оловянных солдатиков» Фридриха II. Однако воинам было далеко не безразлично, как называться.
Однажды павловский сановник, по близорукости не разглядев как следует офицера, прибывшего к вахтпараду, воскликнул:
— А-а, здравствуй, старый гатчинец!
И офицер почтительно, но с достоинством ответил:
— Я старый изюмец, ваше превосходительство. А гатчинец я молодой, малюсенький. Тем и горжусь!
После смерти Павла исторические наименования полков были немедленно восстановлены. Блистающая славой русского оружия эпоха битв с Наполеоном укрепила символику отличий, ибо, как говорил один военный писатель, «только в озарении подвига сверкает имя полка». И спустя много лет правнуки героев Прейсиш-Эйлау и Бородина черпали силы в мужестве своих предков. Сохранилась стихотворная история возникновения двух молодых полков, как памятник уважения воинов к имени своей родной части:
Лейб-Бородинский славный полкИзвестен доблестью отменной,И голос славы не умолкО нем в истории военной.Когда ж и как был создан он?То помнит и Наполеон.Полк гарнизонным был, но вотВ году тринадцатом приказомБыл разделен он, в этот годОн русской армии даетНе полк один, а два их разом.Один Тарутинский, другойСтал Бородинским, — оба в силахВступить с врагами были в бой.Наш полк был первым, им геройТогда командовал Шатилов.Узами военного братства связывало имя полка солдатскую семью. Ничто не могло зачеркнуть этого имени, если оно было окружено ореолом военной славы. В сражении под Аустерлицем тяжелые испытания выпали на долю старого русского полка — Нарвского, названного так еще Петром в честь успешного штурма Нарвы. В кровопролитной, беспощадной битве полк, жертвуя собой ради интересов всей армии, полностью погиб. Казалось, он уже не может возродиться.
Но в живых остался гренадер-нарвец Нестеров. По грудам трупов он ползком подобрался к убитому знаменщику, сорвал драгоценное полотнище и спрятал его на своей груди. Спустя некоторое время Нестеров предстал перед фельдмаршалом, а тогда еще генералом, Михаилом Илларионовичем Кутузовым и вручил ему сбереженную святыню — знамя с именем полка. Так воскрес Нарвский полк и был вновь занесен в списки русской армии.