Тень ее высочества
Шрифт:
— Я согласна на ваши условия, — устало молвила девушка и вырвала свою руку из горячей ладони брата.
После смерти матери жизнь Тристана и Лазурит усложнилась. А после кончины их отца, главы рода, и вовсе превратилась в кошмар наяву. Дети пытались сбежать, но их вернули и наказали. Ошейник с хианитом — самая страшная кара для мага, особенного юного, и родственники об этом ведали. Старший брат определил место Тристана при табунщике, запретив колдовать. И пригрозил, что в случае ослушания носить ему ошейник до смерти. До смерти,
Когда последние лучи закатного солнца поглотила тьма, Лазурит позвали в шатер главы рода. Переодетая в светлое платье до пят, с красиво заплетенной русой косой девушка покорно шла, ведомая под руку шаманкой. Старая карга не отходила от нее ни на шаг, точно чего-то боялась.
Стараясь не смотреть в недоуменные глаза подруг, девушка зло стискивала зубы. Она имела право на выбор. Еще не поздно сказать нет — и ни глава, ни совет, ни колдунья не заставят ее. Но ради брата придется отказаться от свободы.
Если бы навязанный жених ей попросту не нравился. Как говорили старейшие рода, после первой зимы в одном шатре отношения теплеют. Нет, она не видела себя женой и матерью, мечтая выучиться на магичку. Теперь о мечтах останутся лишь воспоминания…
Спокойствие, как вода сквозь пальцы, ушло, уступив место страху. Оказавшись возле шатра старшего брата, Лазурит нерешительно остановилась. По беззвездному нему плыли лохматые тучи, время от времени наползали на полную луну и продолжали свой путь дальше. Вокруг горели костры. Пахло жареным мясом и травяным настоем. Сродники мирно беседовали, готовясь ко сну.
Отведя полог, девушка обреченно вплыла в шатер и оказалась в крепких объятиях старшего брата. Колдунья засеменила следом и заняла свое место в углу.
— А вот и наша Лазурит! — нарочито весело произнес Джагар и обнял ее за плечи.
Руки старшего брата с силой вцепились в хрупкие позвонки шеи. На миг стало страшно. Если что-то пойдет иначе, не сломает же он ей шею! Или сломает?..
Мудрые глаза старейших рода внимательно следили за девушкой. Любая гримаса, малейшая эмоция не ускользнет от их подслеповатых глаз. Пять стариков, против воли которых не пойдет и глава, решали ее участь.
Одобренный влиятельными сродниками жених придирчиво рассматривал Лазурит с головы до ног, его брат с ухмылкой наблюдал за выражением ее лица.
Не по-старчески сильный голос задал страшный вопрос:
— По своей ли воле покинуть род готова ты, дитя?
— Да, — прошептали ставшие чужими губы. — По своей, отец.
— Будешь ли чтить мужа своего, как Зиждителя?
— Да, — Лазурит захлебывалась в тоске и отчаянии. Вот и все, она дала согласие, и она обречена.
Старик с серебристыми волосами-паутинками обратил свой взор на жениха.
— Саид, сын Лиса, берешь ли деву эту в свой род и дом свой?
— С радостью, — усмехнулся мужчина, поднимаясь с ковра во весь свой немаленький рост.
— Будешь ли учить ее покорности воли мужа и Зиждителя?
— Да,
Подойдя к невесте, жених резко схватил ее за косу. Лазурит, не вздрогнув, стерпела то, как он грубо намотал косу на кулак и приставил нож к затылку. Лезвие на несколько мгновений замерло в опасном положении, затем мягко переместилось по шее и разрезало нитку. Кулон, синий камушек, упал на ладонь Саида, символизируя расставание с девичеством.
Вот теперь точно все. Они муж и жена перед Зиждителем и людьми. Лис не нанес ей оскорбления, срезав волосы, тем самым обрекая на участь нелюбимой жены, значит не все так страшно. Возможно, она даже испытает счастье и смирится с судьбой…
Словно во сне, Лазурит шла, поддерживаемая за плечи, к загону с лошадьми. Она не помнила, о чем говорилось в шатре главы Кочетов. Когда обряд закончился, невесту оставили в покое, вспомнив лишь, когда гостям пришлось уходить.
Гости не пожелали отойти ко сну в чужих шатрах, и Джагар облегченно вздохнул. Равнодушное выражение лица младшей сестры вызывало непонятный стыд.
Лазурит смутно помнила, как ее обнимали: со слезами радости — Зейнар, подружки — с улыбками и смущенными пожеланиями счастья.
Стороживший лошадей Кочет сладко сопел, положив голову на камень. Лисы, пренебрежительно отозвавшись об умениях хозяев, отправились за своими лошадьми.
— Лазурит, — шепот прозвучал у самого уха девушки.
Из темноты выступил Тристан. Глаза парня лихорадочно блестели, руки сжимались в кулаки.
— Ты как? Они ничего тебе не сделали?
Девушка равнодушно покачала головой. Обеспокоенный ее реакцией, юный маг помахал рукой перед ее лицом и зло выдохнул:
— Негодяи! Они посмели тебя опоить! Ничего, я еще поквитаюсь с ними!
Тристан потянул сестру за руку в темноту, подальше от загона. Лисы, ведущие под узду лошадей, не обратили на них никакого внимания, продолжая незначительный разговор. Они не видели их. Ни для новоиспеченного мужа, ни для его брата Лазурит не существовало. По замыслу юного заклинателя, опомниться они должны лишь на рассвете. Плененная Кочетами магичка могла бы гордиться своим сыном — он хорошо усвоил ее уроки иллюзий и внушения.
Идти недалеко — и беглецы скоро оказались возле ямы, в которой держали пленников. Сейчас там всего один, но зато такой, что стоил дороже десяти.
— Эй, маг, — позвал Тристан — он не боялся разбудить охранника, которому предстояло спать до самого утра.
— Я слышу тебя, мой юный друг, — донеслось из темноты.
— Наш уговор остается в силе?
— Не сомневайся, одаренный, действуй.
Тристан достал из-под одежды веревку и бросил в яму. Закрепить ее не за что, и ему пришлось попросить сестру помочь. Если бы маг выбирался дольше, они не смогли бы удержать его.