Тень ее высочества
Шрифт:
Многоликий до упора натянул цепь, крепящуюся к ошейнику. Напряженный, ожидающий, готовый к прыжку…
— Почему я должна помогать тебе? — хрипло прошептала я. Кажется, захват демона повредил голосовые связки. — Я не просила о помощи. Ты оказал ее добровольно.
— Хэмеллы помогают своим, даже если они полукровки.
На мне написано, что я из меняющихся?! Если это так, то нужно эту надпись найти и стереть!
— Извини, но я не принадлежу к твоему народу, — в моем голосе было столько искренности, что любой другой в нее
— В какой-то мере так и есть, — спокойно согласился монстр. — Но ты хэмелл, я вижу тебя сквозь все предыдущие смены облика.
Мое сердце забилось быстрее. Он видит мое настоящее лицо?! Мое первое лицо? То, которое я успела забыть?..
— Значит, полукровка, ты не собираешься отдавать долг жизни? — прошипел хэмелл.
— Разве ты использовал Силу, чтобы убить демона? Поправь, если я ошибаюсь, но ты всего-навсего поиграл мышцами и своим чудным хвостиком, — усмехнувшись, я сделала несколько шагов назад — попасть под раздачу разъяренного монстра отнюдь не хотелось.
— Какой глупец учил тебя, младшая? Долг жизни и смерти отдают независимо от способа его воплощения.
«Помоги ему, если сможешь, — шепнул Грэм, — он спас нас обоих».
«О боги, Грэм! Я боюсь его, закованного в хианит, до дрожи в коленках. Я умру со страха, если он окажется на свободе!»
«Он — меняющийся, представитель твоего народа».
«Вот поэтому-то я его и боюсь. Хэмеллы — страшные кровожадные существа. И я не чувствую к нему никаких родственных чувств!»
Волна осуждения, идущая от Грэма, в прямом смысле сбивала с ног — я даже пошатнулась. Вот поганец! Нашел способ влиять на меня! Ладно, я припомню ему…
«Я постараюсь… только ради тебя».
Чтобы спасти меняющегося, нужно сделать две вещи: сломать защитные заклинания на клетке и разбить цепи. Но прежде всего — преодолеть проклятый щит, что может оказаться самым сложным. Определенно, и хэмелл, и Грэм спутали меня с радужным магом, которому заклинания любых стихий и лучей нипочем.
— Хорошо, я попытаюсь тебе помочь. Но обещай, что не проклянешь, если ничего не получиться.
— Даю слово, что не буду требовать невозможного, — проворчал хэмелл и отступил вглубь клетки. Похоже, он понял, как нервировал его вид.
Закрыв глаза, я призвала Силу, вернее то, что от нее осталось. Внутренний взор позволял видеть двойное плетение щита. Красная сетка, тонкое витье — почти работа мастера щитов. Ненавижу работу огневиков! Слишком уж их заклинания болезненны для магов других стихий. М-да, игнисы — настоящие садисты в магии…
Внутренне прикоснувшись к красной нити, слегка потянула, распуская первую петлю. Огненная вязь покрылась рябью — я в панике содрогнулась, но продолжила распускать щит. Осторожно скручивая нити заклинания в клубочек, проделала небольшую брешь и попыталась ее закрепить.
Переплетение огненных нитей ярко засветилось, ослепляя и обжигая. Я сказала, что это работа почти мастера? Я ошибалась!
Открепившись от щита, я открыла глаза и уселась на землю. Меня трясло и подташнивало. Напрасная трата Силы и времени! Мне не по зубам этот проклятущий щит!
— Прости, не мне тягаться с тем, кто поставил щит.
Подавив вздох, меняющийся проявил благородство:
— Я и не виню, полукровка. Есть еще один способ… Эй, младшая, что с тобой?!
В который раз за последние сутки я готовилась вырубиться. Я уже ничего не слышала и не видела… когда надо мной мелькнуло тревожное лицо Юлиана.
— Эва! Не смей терять сознание!
Парочка бесцеремонных ударов по щекам привела в чувство.
— Ай! Больно же!
Юлиан прекратил экзекуцию и радостно завопил:
— Ну ты даешь, подруга! Я думал, ты сожгла себе всю ауру. Кто ж так надрывается, да еще ради хэмелла?!
Меняющийся в клетке оскорблено зашипел и ударил хвостом по прутьям. Молодой маг засмеялся и ребячливо показал ему язык.
— Да, скрывать не буду: я — расист. Не знаю причин, по которым тебя заперли, но в клетке тебе самое место. Или сидите в Вискуре, или отправляетесь в лаборатории магов! Пойдем, Эва.
Юлиан помог подняться и, поддерживая, повел от клетки. Мне было так стыдно, что я не осмелилась бросить на меняющегося прощальный взгляд. А вот хэмелл попрощаться не забыл…
— Слышь, расист! Спроси свою подружку, насколько человечна ее природа?
Сжавшись в ожидании неприятных вопросов, я попыталась отстраниться от мага. Юлиан мне этого не позволил и продолжал уводить дальше от стоянки каравана.
И только когда повозки остались далеко позади, он остановился и спокойно произнес:
— Возможно, я нетерпим к расе хэмеллов, и на это у меня есть свои причины. Но я не могу винить за смешанную кровь тех, кто родился после войны с меняющимися.
О боги Семиграда! А ведь я никогда не думала, что могла быть последствием насилия. Когда я появилась на свет, мирный договор с хэмеллами уже подписали. Но вот мое зачатие припадало как раз на пик противостояния… Получается, мне нужно благодарить мать, кланяться ей в ноги, что она, обесчещенная вражеским воином, выносила позорный плод, хотя могла его вытравить? Да еще и оставила у храма Судьбы, а ведь могла утопить в сточной канаве?!
— Ты давно понял, что я не совсем человек? — мрачно поинтересовалась у парня. — Чем я себя выдала?
— Ничем. Не забывала, что я следопыт? — голос Юлиана безмятежен — жаль, что я не могла видеть выражение его лица. — Давай поспешим, пока есть возможность убраться без лишних разговоров.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видел карательный отряд магов, который тушил пожар. Если в трактире продержались до появления подмоги, нас вспомнят и будут разыскивать. Лично мне отвечать на их вопросы не хочется.