Тень Гегемона. Театр теней. Дилогия
Шрифт:
– Разумеется, – согласился Алай. – Мы помним Асуан.
– В общем, таково мое предложение. С военной точки зрения оно тебе ничего не даст в первые недели. Скорость истощения поначалу будет высокой, пока войска не уйдут от береговой линии и не привыкнут к этому способу боевых действий. Но если даже четверть твоего контингента останется живой и боеспособной и будет действовать внутри Китая, китайцам придется все больше и больше войск снимать с индийского фронта.
– Пока не запросят мира, – сказал Алай. – На самом деле мы не хотим править
– Столько крови ради такой скромной цели, – заметила Петра.
– И конечно, независимость тюркских провинций Китая, – добавил Алай.
– Вот это им понравится, – сказал Боб.
– И Тибета.
– Поунижай их как следует, – напомнила Петра, – и готовы декорации следующей войны.
– И полную свободу религии в самом Китае.
Петра засмеялась:
– Алай, это получится война. Новую империю они, вероятно, отдадут – недолго они ее держали, и она не принесла им ни особой чести, ни особой выгоды. Но Тибетом и тюркским Китаем они владеют много веков. Это давно уже ханьский Китай.
– Эти проблемы будут решаться позже и не вами. Быть может, и не мной. Но мы помним то, что Запад постоянно забывает: побеждая – побеждай.
– Вот такой подход и привел к катастрофе в Версале.
– Не в Версале, а после, – возразил Алай. – Франция и Англия показали нерешительность и слабоволие, когда надо было заставить исполнять договор. После Второй мировой войны союзники оказались умнее и оставили войска в Германии почти на сто лет. Иногда они действовали мягко, иногда жестко, но всегда заметно присутствовали.
– Как ты и сказал, – ответил ему Боб, – ты и твои наследники выясните, насколько хороша эта практика и как надо будет решать вновь возникающие проблемы. Но должен тебя предупредить, что, если освободитель становится угнетателем, освобожденный народ чувствует себя преданным и ненавидит его с удвоенной силой.
– Я это понимаю. И понимаю, о чем ты меня предупреждаешь.
– Я думаю, – сказал Боб, – что ты не узнаешь, действительно ли переменились мусульмане с давних недобрых дней религиозной нетерпимости, пока не дашь им в руки власть.
– Я сделаю то, что во власти Халифа.
– Это я знаю, – сказала Петра. – И не завидую твоему бремени.
Алай улыбнулся:
– А ваш друг Питер завидует. И хотел бы даже больше.
– И твой народ, – сказал Боб, – тоже хотел бы больше от твоего имени. Пусть ты не хочешь править миром, но, если ты в Китае победишь, они захотят, чтобы ты правил их именем. И как ты в тот момент сможешь сказать им «нет»?
– Вот этим ртом, – ответил Алай, – и этим сердцем.
16. Ловушки
– Джон Пол, – негромко сказала Тереза Виггин, – я не могу понять, что Питер здесь делает.
Джон Пол закрыл чемодан.
– Этого он и добивается.
– Мы собирались сделать это тайно, но он…
– Попросил нас об этом здесь не говорить.
Джон Пол приложил палец к губам, потом поднял чемодан жены вместе со своим и пошел к дальней двери кубрика.
Терезе оставалось только вздохнуть и пойти за ним. Казалось бы, после всего, через что они с Питером прошли, он бы уже мог быть в них уверен. Но нет, ему надо было играть в эти игры, где только он посвящен во все детали происходящего. Всего несколько часов прошло, как он решил, что они улетают ближайшим шаттлом, и, очевидно, это надлежало хранить в абсолютной тайне.
Так что же делает Питер? Просит каждого служащего на станции оказать какую-нибудь услугу, выполнить незначительное поручение и назначает встречи в 18.00.
Они же не идиоты. Все знают, что в 18.00 начинается посадка на шаттл, отбывающий в 19.00.
Таким образом, эта великая тайна неявно сообщается всем и каждому.
И все же он настаивает, чтобы об этом не велось разговоров, и Джон Пол ему подчиняется. Что за дурость? Питер явно не был беспечен, слишком системно он действовал, чтобы можно было это считать случайностью. Он надеется поймать кого-то на сливе сведений Ахиллу? А что, если вместо этого они просто взорвут шаттл? Может быть, это и запланировано – взорвать шаттл, на котором они будут возвращаться домой? Об этом Питер подумал?
Наверняка. Это в его натуре – подумать обо всем.
Точнее, думать, что подумал обо всем.
В коридоре Джон Пол взял слишком быстрый темп, чтобы с ним можно было разговаривать, а когда она все-таки попыталась, он приложил палец к губам.
– Все в порядке, – сказал он еле слышно.
У лифта, отвозящего к оси станции, где парковались шаттлы, их ждал Даймак. Это было необходимо, поскольку на их ладони опознавательные сканеры лифтов не реагировали.
– Мне жаль, что мы так быстро с вами расстаемся.
– Вы нам так и не сказали, – напомнил Джон Пол, – где был кубрик армии Драконов.
– Все равно Эндер там не жил. У него была своя комната. Как у всех командиров. До того он был в нескольких армиях, но…
– Ладно, все равно уже поздно, – сказал Джон Пол.
Дверь лифта открылась. Даймак вошел, придержал дверь для них, приложил ладонь к панели и ввел код нужной взлетной палубы.
И вышел.
– Извините, что не могу вас проводить, но полковник… то есть министр, сказал, что я не должен об этом знать.