Тень Гегемона. Театр теней. Дилогия
Шрифт:
– И хорошо. Потому что иначе ты бы ошиблась.
– Пристегнуться нам не надо перед взлетом?
– Нет, – сказал Питер, – мы никуда не летим.
– А почему?
– Компьютеры станции гоняют программу имитации, показывающую, что шаттл выполняет предполетные действия. Чтобы она была убедительной, мы отчалим и дрейфом отойдем от станции. Как только на причале останутся Графф и его внешняя команда, мы вернемся и вылезем из этой жестянки.
– Какая-то слишком утонченная схема для отлова
– Ты меня воспитала утонченным, мамочка. Заложенное в детстве ничем не выбить.
Ланковский постучал в дверь около полуночи. Петра уже час как спала. Боб вышел из Сети, отключил компьютер и открыл дверь.
– Что-то случилось? – спросил он.
– Наш общий друг желает видеть вас обоих.
– Петра уже спит, – сказал Боб, но по ледяному тону Ланковского понял, что действительно что-то произошло. – Что-нибудь с Алаем?
– Спасибо, он пребывает в добром здравии. Пожалуйста, разбудите свою супругу и приведите ее как можно быстрее.
Через пятнадцать минут, промытые адреналином от остатков сна, они стояли перед Алаем – не в саду, а у него в кабинете. Алай сидел за столом.
Он подтолкнул Бобу лежащий на столе одинокий лист бумаги.
Боб прочел.
– Ты думаешь, что я это послал.
– Или Петра. Я пытался объяснить себе, что ты, быть может, не дал ей понять, насколько важно хранить эту информацию от Гегемона. Но потом я понял, что думал в очень старомодном мусульманском духе. Петра должна отвечать за свои действия. И она не хуже тебя понимала, насколько важно сохранять секретность в этом вопросе.
– Я это не посылал, – вздохнул Боб. – И Петра не посылала. Мы не только поняли твое желание сохранить тайну, мы с ним согласились. Вероятность, что мы бы послали информацию о твоих действиях кому бы то ни было, нулевая. Точка.
– И все же вот письмо, посланное с нашей собственной сети. Из этого здания!
– Алай, – сказал Боб. – Мы – трое самых умных людей на Земле. Мы вместе прошли войну, и вы двое выжили в плену Ахилла. И все же, когда такое случилось, ты абсолютно уверен, что именно мы предали твое доверие.
– Кто еще, кроме нас, это знал?
– Давай посмотрим. Все люди, присутствовавшие на совещании. Их подчиненные – у них штабы тоже не из одних идиотов состоят. Даже если им не было сказано прямо, они видят документы, слышат комментарии. Некоторые из них могли бы даже решить, что не будет нарушением режима сообщить что-то весьма доверенному помощнику. И некоторые из командиров могут быть командирами лишь номинально, и потому им приходится информировать тех, кто в действительности выполняет работу.
– Я знаю всех этих людей.
– Не так хорошо, как нас, – ответила Петра. – То, что они добрые мусульмане и верны тебе, еще не значит,
– Питер строил сеть информаторов и корреспондентов еще с тех пор… с тех пор, как был ребенком. Меня бы удивило, если бы у него не было информатора в твоем дворце.
Алай сидел, уставившись на лежащий на столе лист.
– Очень неуклюжая попытка маскировки, – сказал он. – Я думаю, вы бы сделали куда лучше.
– Я бы его зашифровал, – сказал Боб, – а Петра вставила бы в какую-нибудь картинку.
– Я считаю, что сама неумелость письма должна тебе что-то сказать. Человек, который это написал, думает, что эту информацию надо скрыть только от людей, не входящих во внутренний круг. Он должен был бы знать, что если ты увидишь текст, то сразу поймешь, что «шахи» означает прежних правителей Ирана, «паки» – Пакистан. Кемаль – прозрачный намек на основателя постоттоманской Турции. Как ты мог этого не заметить?
Алай кивнул:
– Так что он шифровал письмо только от перехвата чужаками.
– Он не думал, что кто-нибудь просматривает его исходящие сообщения, – заключила Петра. – А мы с Бобом знаем, что нас прослушивают с самого нашего прибытия.
– Не слишком успешно, – чуть улыбнулся Алай.
– Для начала тебе нужны следящие программы поновее, – предложил Боб.
– А если бы мы посылали письмо Питеру, мы бы ему открытым текстом предложили предупредить нашего друга в Индии не перекрывать дорогу китайским войскам наружу – только обратный путь.
– Другой причины сообщать что-либо Питеру у нас просто не было, – сказал Боб. – Мы на него не работаем. И он не слишком нам нравится.
– Он не один из нас, – твердо добавила Петра.
Алай кивнул, вздохнул, откинулся в кресле:
– Садитесь, пожалуйста.
– Спасибо, – сказала Петра.
Боб подошел к окну и выглянул на лужайку, где разбрызгивалась опресненная вода Средиземного моря. Куда падало благословение Аллаха, там пустыня расцветала.
– Я не думаю, что от этого случился вред, – сказал он. – Если не считать наполовину бессонной ночи.
– Вы должны понимать, что мне тяжело подозревать ближайших моих сотрудников.
– Ты – Халиф, – ответила Петра, – но все равно ты еще очень молод, и они это видят. Они знают, что план у тебя блестящий, они тебя любят, они за тобой идут во всем. Но когда ты говоришь: держите это в полной тайне – они говорят «да», и даже искренне, но не принимают на самом деле всерьез, потому что ты, видишь ли…
– Еще мальчишка, – вздохнул Алай.
– Со временем это пройдет. У тебя еще много лет впереди. В конце концов все, кто старше тебя, будут заменены.
– Теми, кто моложе меня, и им можно будет доверять еще меньше.