Тень горы
Шрифт:
– Пространство, время, материя, гравитация, классическая физика, физика элементарных частиц, поле тенденций, положительные характеристики – все это возникло в результате Большого взрыва.
– Молодец, коротко и внятно, – усмехнулся Идрис. – Так вот, поле тенденций оперирует всем и вся, пользуясь простейшей булевоподобной функцией «Если А, то Б». То есть основополагающий алгоритм «если происходит это, то произойдет и то» управляет всем, включая энтропию.
– А разве энтропия не противостоит усложнению?
– Нет, энтропия противостоит порядку. Впрочем, бесконечное
– Простите, но отсюда следует, что связь человека с полем тенденций существует независимо от того, как он поступает – хорошо или плохо.
– Человек, культивирующий в себе набор положительных характеристик, входит в резонанс с полем тенденций, а оно в свою очередь постоянно подбадривает такого человека, подпитывает энергией. Люди, пусть даже самые богатые и знаменитые, которые противодействуют полю тенденций, развивая в себе отрицательные характеристики и умножая ненависть, злобу, несправедливость и невежество, тем самым ослабляют связь с полем тенденций и испытывают экзистенциальный страх и ужас.
– То есть вы противопоставляете экзистенциальное спокойствие экзистенциальному страху?
– Человек, связанный с полем тенденций, живет безмятежно и умиротворенно. Отсутствие этой связи обедняет и жизнь, и сам мир, делает их пустыми и бессмысленными.
– Практически все мои знакомые, за исключением самых близких друзей, испытывают какой-то экзистенциальный страх. Может быть, это обязательное условие существования человечества?
– Обязательным условием существования человечества является только человечность, общая для всего людского рода. На заре цивилизации нас была всего лишь горстка – без когтей и без клыков, в окружении хищников. Любовь и взаимопомощь научили нас не бояться никого и ничего – ни на суше, ни на море. Мы прекрасны и пагубны одновременно. В нашей воле выбирать, кем мы станем: хладнокровными убийцами ближних или храбрыми спасителями жителей далеких галактик. Мы сами творим свою судьбу. Нашими орудиями являются…
Ученики оживленно загомонили, и мы с Идрисом обернулись: на плато появились Навин и Дива, окруженные толпой.
– Какая красавица, – негромко заметил Идрис. – Вы знакомы?
– Ее зовут Дивья Девнани, но она предпочитает имя Дива.
– Мукеш Девнани – ее отец?
– Да, преуспевающий бизнесмен.
– Похоже, у нее неприятности. Познакомь нас, пожалуйста.
– Да, конечно.
Я представил их друг другу. Идрис взял Диву за руку и подвел к свободному стулу, а мы с Навином уселись на поваленное дерево, там, где пару недель назад я обсуждал с Ранвей преступления и наказания.
Навин начал разговор с преступления – и наказания:
– Конкэннон долго на одном месте не задерживается, уследить за ним трудно, но я понемногу разбираюсь в том, как организована его наркоторговля. Кстати, Ранджита заказали.
– Ух ты! И во что оценили его жизнь?
Навин подозрительно уставился на меня:
– А зачем тебе знать?
– Из чистого любопытства, – с улыбкой ответил я. – У меня есть знакомые,
– Да желающие уже нашлись, – ухмыльнулся Навин. – Поговаривают, что какой-то девелопер и местный политик сперва долго мерились, кто больше даст, а потом скооперировались и предложили убийцам двойную цену.
– Значит, в ближайшее время Ранджит в Бомбей не вернется. Если можешь, узнай по своим каналам, нет ли его в Гоа, а я свяжусь с приятелями в Дели, проверю, не там ли он скрывается.
– Договорились. Кстати, в Колабе на прошлой неделе дважды сцепились люди Санджая и «скорпионы». Все закончилось стрельбой и разгромом двух магазинов. Похоже, развязанная «скорпионами» война набирает обороты. Об этом даже в газетах пишут: базу «скорпионов» на Марин-Лайнз сожгли, при этом погибла сиделка. Санджая арестовали, но тут же выпустили за отсутствием улик преступления.
Я был в этом доме. Я знал, что за больной женой Вишну ухаживала сиделка – та самая, которая погибла в огне. Теперь Вишну не остановится, пока пламя не опалит лицо Санджая.
– А еще твой приятель Абдулла вернулся, – добавил Навин. – Просил передать, что тебе лучше тут еще недельку провести, он потом с тобой встретится.
– Еще недельку?
– Ага.
– Что ж, спасибо за новости. Не лень из-за этого было на гору тащиться?
– Между прочим, с нами еще кое-кто пришел.
Я вопросительно поглядел на него. Навин кивнул.
– Где она?
– Вон там, в одной из пещер. Попросила, чтобы я тебе не сразу сказал. Ты же знаешь, Карле отказать невозможно.
Глава 45
Я бегом пересек скользкие белые камни плато, остановился у входа и заглянул в пещеру. Карла сидела на деревянном табурете и рассматривала серебряную статуэтку богини Лакшми. Я обернулся навстречу ветру, так же как Карла в день нашей первой встречи на горе, и попросил:
– Расскажи мне анекдот.
Она медленно повернулась ко мне. Краем глаза я заметил, что она улыбается.
– Так что, расскажешь анекдот или нет?
– Расскажу. Почему копы зовут осведомителей «два пинка»?
– Мы с тобой три недели не виделись, а ты мне анекдоты про копов травишь?
– Не три недели, а шестнадцать дней и восемь часов. Будешь слушать анекдот или нет?
– Ладно, рассказывай, почему копы зовут осведомителей «два пинка».
– Потому что осведомителей сперва надо пнуть, чтобы начали говорить, а потом пнуть второй раз – чтобы заткнулись.
– Иди уже сюда, – сказал я.
Она встала на цыпочки и, обняв меня за шею, крепко поцеловала. Наши тела прильнули друг к другу, будто два сросшихся дерева.
– Ох, как я рад тебя видеть! – вздохнул я. – А зачем Навин мне десять минут нервы трепал?
– Я вспотела, пока сюда карабкалась, хотела отдохнуть и прихорошиться. Для тебя.
– Пойдем со мной.
Я отвел Карлу на холм за деревьями, откуда открывался вид на церковь в долине. Мы уселись на жесткую траву. Жаркие волны ветра накатывали на холм, деревья у обрыва покачивались, отбрасывая рябые тени.