Тень горы
Шрифт:
Аршан остановил машину за квартал от дома и потребовал поговорить со мной наедине. Мы устроились под синим навесом в той самой чайной, где я встречался с Конкэнноном после драки со «скорпионами».
Аршан рассеянно прихлебывал чай.
– Что случилось с Фарзадом? – спросил я.
– У него последнее время голова все время болела. Я рассердился, пришел с Дилипом разбираться, но в тот раз ты меня увел. А у Фарзада головные боли усилились. Мы заставили его пройти обследование, ну и обнаружилось массивное кровоизлияние.
– Ужас какой! Мои соболезнования…
– Он у врача сознание потерял, его сразу в реанимацию увезли, он там уже трое суток. Ни на что не реагирует.
– Как это?
– Он в коме.
– В какой больнице?
– Бхатия.
– Там отличные врачи. Все будет хорошо, – сказал я.
– Он умрет, – вздохнул Аршан.
– Ничего подобного. Его спасут. А если Дилип тебя убьет, Фарзаду незачем будет жить. Обещай мне больше так не делать.
– Я… Нет, не могу.
– Можешь и должен. На тебя многие надеются.
– Ох, ты не понимаешь… Я его нашел.
– Кого?
– Не кого, а что. Сокровище.
– Что ты нашел?
– Сокровище.
До нас донесся перезвон – в местном храме начиналась молитва, монахи звонили в колокольчики.
– То самое сокровище?
– Да.
– Когда?
Он невидящим взглядом уставился себе под ноги. Пустой стакан выпал из дрожащих пальцев. Я поймал стакан и поставил на стол.
– Две недели назад.
– Прекрасная новость, Аршан. Родные, наверное, обрадовались?
– Я им ничего не сказал.
– Почему? – удивился я.
– Сначала не стал говорить, чтобы не потерять то, что есть… – медленно произнес он. – Нам было так интересно сокровище искать… всем вместе. Мы были счастливы. Я знал, что если его найти, то все изменится. Не может не измениться. Поэтому и держал все в секрете.
– А теперь что случилось?
– Когда Фарзаду стало плохо, я понял, что не говорил о сокровище из жадности, – в душе не хотел ни с кем делиться, будто оно только мне принадлежит. Сначала мне это нравилось.
– На твоем месте любой себя повел бы точно так же. Но ты, Аршан, настоящий мужчина, знаешь, как поступать правильно.
– Понимаешь, когда Фарзада избили, я не стал жаловаться, боялся, что мне помешают сокровище искать. Из-за этого проклятого сокровища я сыном пожертвовал!
– Ну, не ты же его по голове бил. Мне вот тоже от Дилипа досталось… К счастью, мерзавец меня не изувечил, а Фарзаду просто не повезло. Твоей вины в этом нет.
– Я… я только о себе думал.
– А сейчас самое время вспомнить об остальных. Да и сокровище пригодится: наймешь для Фарзада самых лучших врачей, его вылечат.
– Думаешь, пригодится?
– Не знаю. Я вообще ничего не знаю, но, по-моему, попытаться стоит. В любом случае ты обязан сказать родственникам, что нашел сокровище. Чем дольше скрываешь, тем меньше тебе доверяют. Прямо сегодня им и расскажи.
– Да, ты
– Только мне больше ничего не говори. Не обижайся, просто я о сокровищах знать ничего не желаю. Понимаешь почему?
– Да. Странный ты человек, Лин, но хороший.
Я проводил его до дома. За дверью Анахита, жена Аршана, громогласно выражала свое недовольство:
– Я для храма семь хлебов испекла, за Фарзада помолиться! А ты, как всегда, опаздываешь! – Она приоткрыла дверь, взглянула на мужа, охнула и бросилась его обнимать. – Что, что случилось, любимый мой?
– Я должен вам кое-что рассказать, возлюбленная моя. – Он оперся на плечо жены и скрылся за алыми занавесями. – Позови остальных.
– Да-да, конечно, милый, – ответила она.
– Прости, что опоздал, – рассеянно пробормотал Аршан.
– Ничего страшного, милый.
Моего ухода никто не заметил. Я принялся ловить такси. Из особняка доносились восторженные восклицания и счастливые выкрики.
Я расплатился с мальчишкой, сторожившим мой байк, но он вернул мне деньги и прибавил горсть мелочи. Похоже, юнец был из дрифтеров и на жизнь зарабатывал тем, что приторговывал наркотой с автомобилей и мотоциклов, оставленных под присмотр. Когда я слыл человеком Санджая, подобная наглость была немыслима. Мальчишка знал, что наглеет, но решил проверить, знаю ли об этом я, поэтому и делился со мной выручкой. Я ухватил его за ворот и запихнул деньги в карман:
– Тебе кто позволил с моего мотоцикла торговать, а, Сид?
– Линбаба, времена трудные, на Мохаммед-Али-роуд афганцы засели, «скорпионы» повсюду шныряют, вот и не знаешь, где наркоту сбывать.
– Немедленно проси прощения.
– Ох, прости меня, Линбаба.
– Не передо мной извиняйся, а перед мотоциклом. Я же оставил тебя за ним присматривать. Ну, проси прощения! – прикрикнул я, крепко держа его за рубаху, – вертлявый парень в любой момент мог сбежать.
Он наклонился к мотоциклу, почтительно сложил ладони, прижал их ко лбу.
– Прости меня, уважаемый мотоцикл-джи, за дурной поступок. Я больше так не буду, – сказал он и потянулся погладить сверкающую приборную панель.
– Эй, руки не распускай! – одернул его я. – Смотри, чтобы больше этого не повторилось.
– Не повторится, сэр.
– И дружкам своим скажи, чтобы на мой байк не зарились.
– Обязательно скажу, сэр.
К заливу Бэк-Бей я отправился в объезд – не хотелось снова проезжать мимо дома Аршана, думать о сокровище и о Фарзаде. Мне было грустно – в самый раз для джаза. Я припарковал байк рядом с мотоциклом Навина, неподалеку от толпы студентов, рассевшихся на берегу. Люди, возбужденные музыкой, восхищенно перешептывались. Я стоял, сунув руки в карманы, слушал джаз и думал, что Карле понравилось бы представление.