Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл)

Лоуэлл Элизабет

Не глядя на нее, он завернул в пластик квадратную, металлическую коробку размером с буханку хлеба и затолкал сверток в мрачную темную пасть рюкзака. Шон выглядел не менее мрачно: темная рубашка с длинными рукавами, темные слаксы, темные волосы. Все облачение довершали черные туфли на резиновой подошве. Темная непромокаемая накидка-пончо свисала с ближайшего стула.

На первый взгляд его одежда выглядела модным тропическим курортным нарядом, и только при ближайшем рассмотрении обнаруживались многочисленные карманы. А еще

более пристальный осмотр выявлял странный факт: ни один из предметов одежды на самом деле не был черным. Пятна темных оттенков на них сливались в беспорядочные узоры.

Ночной камуфляж, с удивлением догадалась Дэни.

– Что бы там ни утверждал Бостон, я не верю, что Катя обходится без кодирования своих файлов, – заявила она.

– Мне незачем читать их. Мне предстоит всего лишь сделать копии.

– Но…

– Никаких «но», – нетерпеливо прервал Шон. – На Кассандру работают отборные отставные хакеры. В молодости они однажды украли все месячные счета «Америкен экспресс» – просто так, ради шутки.

– Ты считаешь это убедительным?

– Более чем. Эти парни способны одной левой вскрыть любой коммерческий файл.

– Тогда почему же они не влезли в Катин компьютер?

– Она слишком умна, чтобы ставить на него модем. А нет модема, нет и доступа к машине. За исключением весьма старомодного способа.

Шон с улыбкой показал ножовку, которая тут же скрылась в рюкзаке вслед за винчестером. Он добавил еще несколько инструментов, оставив на столе только кусачки.

Когда Шон начал надевать рюкзак, Дэни шагнула к столу.

– Разреши, я пойду с тобой, – произнесла она. – В компьютерах я разбираюсь лучше тебя.

– Для такой работы моих знаний достаточно.

Кусачки Шон сунул в боковой карман своих черных брюк.

– Что же тогда прикажете делать мне, коллега? – холодно осведомилась Дэни. – Заламывать руки и молиться?

– Лучше присматривай за задней дверью.

– Что?

Шон выудил из кармана сотовый телефон, настроенный особым образом, – не подающий звуковой сигнал, а вибрирующий при поступившем звонке.

– Оказавшись внутри, я не смогу следить за камерами, – объяснил он. – Тебе придется подать мне знак, когда можно выходить.

Во взгляде Дэни сквозила ирония.

Шон улыбнулся.

– Ты же не хочешь, чтобы я вышел из кустов и стал звездой одного из самых безобразных домашних видеофильмов Арубы? – осведомился он.

Дэни прошла к окну и раздвинула шторы.

– Обе камеры укреплены на высоких опорах, – сообщила она. – Даже из кустов ты сможешь разглядеть их.

– Надеюсь, ты не много потеряешь?

– Только ощущение близкой смерти, которое так обостряет чувства, – проворковала Дэни в ответ.

В повисшей вязкой тишине оба прислушались к грохоту дождя по крыше.

Исподтишка наблюдая за Шоном, Дэни все еще надеялась на его согласие.

Немного помедлив, Шон подошел

к ней и взял ее лицо в свои ладони. Мягко, но неумолимо его большие пальцы приподняли лицо Дэни – так, чтобы он смог заглянуть в ее глаза.

Дэни затихла: казалось, Шон вдруг сбросил маску. Жажда, которую она увидела в его глазах, потрясала и возбуждала.

– Я не дзен-киборг, – сказал Шон. – Когда я смотрю на тебя, я тебя хочу – всю целиком. Хочу так остро и глубоко, как только можно хотеть.

Он ощутил дрожь, пробежавшую по телу Дэни.

– Испугалась? – спросил он.

– Нет, – прошептала Дэни.

– И напрасно. Меня это пугает. Я одинокий волк и всегда был таким. Я никогда и ни с кем не делил жизнь. Но с тобой…

Он умолк. Его пальцы ласково прошлись по щекам и подбородку Дэни, замерев на быстро пульсирующей жилке на ее горле.

– Ты не такая, как все, – просто объяснил Шон. – Тебе удалось проникнуть в мою душу.

Минуту Дэни просто смотрела на него. Глаза Шона походили на его слова: честные, ясные, неумолимые. С такими глазами человек всегда останется тверд, как скала.

Всегда.

«Я могла бы полюбить этого человека, – думала Дэни. – Если бы позволила себе. И если бы он разрешил мне».

Она содрогнулась.

Шон тоже почувствовал ее. Напряжение, стремительно нарастающее между ними, грозило перейти в электрический разряд.

Внезапно он убрал руки.

– Ты поняла, что я имел в виду? мягко спросил он. – Сегодня я должен пойти туда один.

– Но…

– Выслушай меня, – яростно перебил Шон. – Я не в состоянии думать о тебе, не желая к тебе прикоснуться. Но я не могу прикоснуться к тебе, не забыв обо всем, кроме одного – как безумно я хочу тебя.

Порывистым движением Шон отвернулся от Дэни и уставился в окно, на черную ограду с блестящими кольцами колючей проволоки. Мысленно он считал повороты камер, выжидая момент, когда они одновременно выпустят из поля зрения заветный участок ограды.

– Тогда ночью, – произнес Шон, – я поцеловал тебя в надежде образумить.

– Что?

– Ты же боишься крупных мужчин, просто объяснил он.

– Но не тебя.

– Почему?

Дэни помедлила и пожала плечами.

– За все время, которое мы провели в этом чертовом ящике по дороге из Тибета, ты не… – Она замялась, отведя глаза.

– Не воспользовался преимуществом? – сухо подсказал Шон.

Дэни кивнула.

– Это еще не объясняет твое доверие ко мне, – возразил Шон. – В переулке, когда к твоим ногам упал мертвый Фан, я протянул тебе руку и ты ухватилась за нее. Почему?

– Я заметила тебя прежде.

– Ты видела и Касатонова. Ты приняла бы и его руку?

– Нет! – воскликнула Дэни.

– Почему, Дэни?

– Он не ты.

Она услышала прерывистый вздох Шона, а потом настала тишина, которую нарушал только барабанящий по крыше дождь.