Тень императора(изд.1967)

Абрамов Александр Иванович

— Кто меня ждет, господа? — прозвучал из темноты знакомый голос.

Вадим только что слышал его — бархатный, интонационно играющий голос избалованного любимца сцены. Но каким образом? Новая запись?

— Отвечай, к тебе обращаются, — шепнул Крис.

— Медиумы не разговаривают, — огрызнулся Вадим. Он обращался к Крису, но ответил тот же голос из темноты:

— Сейчас я не в трансе. Просто думаю. Я всегда думаю о ней, когда один.

Вадим даже отшатнулся: «Кто же из нас сошел с ума? А если я все-таки спрошу его? Ответит или нет?» И спросил:

— За что вы убили ее?

— Лживая, — сказал голос со вздохом. — Измучила меня с этим корнетом.

Вадим подумал и спросил еще:

— А вы знали

об ее отношениях с князем?

— О кулоне? Конечно.

— Не только о кулоне. Например, о поездке в Виши.

— О чем?

— Они же собирались ехать за границу. Во Францию.

— Болтовня.

— Но вы знали об этом?

— В первый раз слышу.

— Странно, — сказал Вадим, — вы же говорили об этом на спиритическом сеансе.

— Где?

— У князя Вадбольского.

Голос засмеялся совсем как человек, сидевший напротив.

— На сеансах я почти не разговариваю. Трансцендентальная связь требует молчаливой сосредоточенности перед трансом.

— А во время транса?

— Я, естественно, сплю.

«Удобно или неудобно сказать ему, что считаю его обманщиком? Черт с ним, скажу. К тому же это, наверное, какой-нибудь фокус Криса», — подумал Вадим и сказал вслух:

— О поездке в Виши говорил якобы дух вашей жены, но, уж извините, я в духов не верю.

— Многие не верят, — равнодушно отозвался голос. — «Биржевка» даже статейку тиснула. Почему это я на сеансах вызываю только дух своей бывшей жены? Потому, мол, что меня до сих пор мучает совесть. И дух, дескать, не дух, а я сам с собой разговариваю. Только все это неправда: я никого не обманываю. О Кате я действительно думаю: имел ли я право ее убить? У меня бессонница, не сплю по ночам… Лежу и думаю, думаю… И разговариваю с ней. Не с духом, конечно, а с воображаемым собеседником. А на сеансах сплю. И когда мне говорят потом, что слышали голос покойницы, даже говорили с ней о том-то и о том-то, я только плечами пожимаю: спал, не слышал, не помню. И действительно, не помню. Я пробовал подражать голосу Кати, но только наедине и, по-моему, неудачно. А на сеансах — зачем? Я не чревовещатель да и денег за это не беру…

Крис в темноте подтолкнул Вадима:

— Ну что?

— Врет, наверно. Или ты врешь. Или кто-то еще врет! — Давно накопившееся раздражение прорвалось у Вадима.

— Я устал, господа, — сказал голос.

Что-то щелкнуло в темноте: вероятно, Крис выключил звук. Потом вспыхнул свет.

— Все, — сказал Крис, — сеанс окончен. Дух покинул земные пределы.

Вадим в первый момент даже не нашел что ответить — так он был ошеломлен происшедшим. Да и в освещенной теперь комнате ничто не свидетельствовало о материальном происхождении голоса. Он тщетно искал глазами что-нибудь новое, ранее здесь не присутствовавшее, — какой-нибудь новый аппарат, экран, пульт или динамик. Может быть, говорящий робот? Нет, все оставалось по-прежнему: ничего не прибавилось, ничто не переменило места. Видимо, передача из хранилища. Но в хранилище только кристаллы грифонозаписи. Где же тогда звучал голос, — в записи? Странная запись. Монтаж разговорных фраз со специально рассчитанными паузами, с подстроенными ответами на заранее подготовленные вопросы? Но ведь вопросы Вадим задавал по своему выбору! В нем уже нарастал нетерпеливый протест человека, не признающего необъяснимых явлений.

— Что это было? — спросил он.

— Общение душ.

— Не валяй дурака. Новая запись?

— С записью не разговаривают. Ее прослушивают.

— Все равно не верю. Это какой-то механический фокус.

— Робот-чревовещатель, — засмеялся Крис.

— Не остри. Это ты говорил, да?

— А вдруг? Допусти, что я медиум. Ведь это был настоящий спиритический сеанс.

— Спиритический розыгрыш! — закричал Вадим. — Мистифицируй лаборанток, а я уже стар для этого.

Он встал, злой и обиженный.

Объяснить происшедшее ему так и не удалось.

— Садись. — Крис дружески подтолкнул его в кресло. — Из всего, что ты тут набурчал, верно только одно слово — механический. Но это не фокус и не жульничество. Это наука. Не грифонология — другая. Мы стоим у порога новой науки, старик.

Вадим молча открыл и закрыл рот. Он уже понимал, что Крис не шутит.

— Может быть, я сошел с ума или просто кретин, — наконец проговорил он, — но, каюсь, я ничего не понял.

— Ты не сошел с ума, и, скорее всего, ты не кретин. — Крис говорил без улыбки. — У этой науки еще нет названия, и состоявшаяся здесь беседа с твоим участием — ее первый публичный эксперимент. До сих пор я экспериментировал в одиночку.

— Как?

— Вызывал духов. Не злись, это просто разрядка перенапряжения. У этой науки еще и названия нет — не придумал. А в основе ее — спиритизм. Не делай больших глаз — я не шучу. Не спиритизм как явление, с которым связаны сто лет дури, обмана и мошенничества, а, если хочешь, как толчок к идее, вроде ньютонова яблока. Ты только не перебивай меня, а то я собьюсь с фарватера и запутаюсь в отступлениях. Так вот, по роду занятий я часто сам декодирую записи, роюсь в старых архивах. Набрел как-то на «Ребус», журнал не то московских, не то петербургских спиритов, потом из любопытства перелистал английский «Спири-туалистик джернал». И обратил внимание на одно обстоятельство. Оказывается, не все, а только немногие медиумы пытались связывать своих клиентов с загробным миром, и были случаи, когда так называемые духи великих покойников вещали на сеансах довольно грамотно и толково с учетом примет их профессии, звания и времени. Никого, кроме адептов спиритизма, эти сообщения не заинтересовали: наука закономерно прошла мимо. Но я задал себе вопрос: «А что, если в этих сообщениях есть хоть крупица правды, когда медиумы никого не обманывали, а находились, скажем, в телепатическом трансе, принимая своеобразные пси-посылки из прошлого?»

— Ну и допущеньице, — сказал Вадим, — совсем для папы римского.

Неважно для кого, но я его сделал. До сих пор, Горацио, не устарела реплика Гамлета насчет неведомого науке. До сих пор наука не реабилитировала ни Сен-Жермена, ни Калиостро, а кое-что в их деятельности никак не объяснишь только гипнозом и шарлатанством. Если в бездонной реке Времени не гаснут звуки человеческой речи, может быть, не гаснут и мысли? Ведь и звук — волна, и мысль — волна. Одну создают механические колебания, другую — импульсы наших мозговых клеток. И если закон Гришина о незатухающих звуковых волнах применим к телепатии, значит, можно создать прибор для записи таких пси-посылок из прошлого.

— Но ведь человек мыслит и образами, — усомнился Вадим. — Как же их запишешь?

— Никак. Но мысль, выраженную в словах, записать можно. И представь себе, не так уж гигантски сложно: тот же принцип амплифера. При этом прибор оказался особенно чувствительным к перенапряженной мозговой деятельности, создающей порой огромные скопления мыслей — ну как бы тебе сказать? — какие-то своеобразные психогалактики. Не улыбайся, я не поэт. Это понятие из другого ряда здесь очень уместно. Именно галактики, звездные системы в мире информации, которой пользовалось и обменивалось человечество на протяжении всей его сознательной жизни. Такие «галактики» образуются в процессах интенсивной творческой деятельности, в периоды одиночества, заключения или болезни, обрекающей человека на длительную изоляцию. Представь себе мысленную «галактику» слепого Мильтона или глухого Бетховена, гениев вынужденного одиночества. Я не нащупал их: еще ненадежен для записи сам прибор, еще сложнее настройка. Но все же мне удалось записать какого-то безвестного узника в римском замке Святого Ангела, потом я открыл Фибиха и последние полгода — Наполеона. Вот послушай…