Тень императора(изд.1967)
Шрифт:
— А где же Фибих? Аркадий Львович!
— Я здесь, господа.
— Вы остаетесь на том диване? Так далеко?
— Должна быть дистанция, господа. Между миром живым и миром загробным.
— Бархатный голос модулировал, играл интонациями.
— А можно не тушить свечи? Я боюсь.
— Ни в коем случае. Оставьте только одну свечу. И где-нибудь в углу, подальше.
Барственный, хозяйский голос из-за стола:
— Ваше слово — закон, Аркадий
— Зачем, ваше сиятельство? Мы сами. Мигом.
— Туши, Родион.
Шаги по комнате. Стук каблучков. Визг.
— Ай! Палец обожгла.
— Сядьте, шалунья.
И снова модулирующие интонации избалованного вниманием гостя:
— Руки на стол, господа. Цепь. Не разомкните ее, пока я в трансе. И тишина. Я засыпаю быстро… минуту, две… Когда почувствуете чье-то присутствие в комнате, можете спрашивать. И еще: попрошу не шутить. Неверие нарушает трансцендентальную связь. Так к делу, господа… Начинаем.
В наступившей тишине слышалось чье-то покашливание, поскрипывали стулья, кто-то астматически тяжело дышал. С закрытыми глазами Вадим представлял себе хозяина с седой эспаньолкой и блудливым взглядом, его гостей — артистов со следами грима на лицах, не очень тщательно стертого после спектакля, и медиума с уже заметной синевой на впалых щеках и дергающимся ртом неврастеника. Он даже угадывал, где сидит этот великосветский плут и где стоит единственная непогашенная свеча.
— Не жмите так руку… больно, — услышал он подавленный женский шепот.
— Тише!
И вновь покашливающая, поскрипывающая тишина.
— Зачем тебе эта петрушка? — спросил Вадим.
— Погоди, — предупредил Крис. — Слушай.
И тотчас же вслед за ним как-будто ничем не отделенная реплика князя:
— Я чувствую чье-то присутствие. Он среди нас.
— Кто, кто?
— Ой!
— Тише!
Сквозь тишину еще один голос, явно женский, но приглушенный, словно что-то его экранировало, тушило его:
— Где я?
— Вы у меня в гостях. Я князь Вадбольский. Глуховатый женский голос отвечал в той же однотонной, мертвой манере:
— Мой князенька… такой добряк. Никогда не сердится… Прощает даже мое увлечение Зиги… А на рождение… подарил мне такой чудесный кулон… Агат с бриллиантами. И Аркадий даже не разгневался…
И сейчас же за столом чей-то взволнованный тихий шепот:
— Ей-богу, я ее знаю!
— Катрин!
— Она помнит вас, ваше сиятельство.
— Господи боже мой, как страшно…
— Екатерина Петровна, здесь все ваши друзья… Снова глухой,
— Разве у меня есть друзья? Меня все, все ненавидят… Все нашептывают Аркадию. Обо мне и о Зиги…
И опять шепот за столом:
— Кто это Зиги?
— Сигизмунд, не знаешь разве?
— Какой Сигизмунд?
— Корнет Вишневецкий, балда! Из-за него ее и зарезали.
— Кто, Аркадий?
— А кто же? Я, по-твоему?
— Тише! Она опять говорит. Слышите?
— …вчера Аркадий нас видел на Невском. На лихаче. Зиги встал, чтобы поправить полость, и я узнала Аркадия… Он стоял у елисеевской витрины… Вы ему не говорите, о князе он не знает. И Зиги не знает… Он, глупенький, даже не догадывается, что мы с князем весной уезжаем в Виши…
Смятение за столом.
— Это неправда, господа.
— Души не лгут, ваше сиятельство.
— Мы вас не выдадим, князенька.
— И потом, он спит.
— Но это неправда, ей-богу, неправда! Я никогда никому…
— Екатерина Петровна! Тишина.
— Вы здесь, Катрин?
Тишина. Потом звук отодвигаемого стула.
— Доктор, вы разомкнули цепь.
— Сомкните ее без меня. Я иду к нему.
— Не делайте этого, доктор. Вы ее спугнете!
— Все равно. Я должен проверить. Он не спит. Не верю. Шаги, минутная тишина и удивленный голос издалека:
— Представьте себе, господа, спит. Пульс замедленный. Крис щелкнул тумблером.
— Дальше разрывы. Фон. Я выключил. Вадим молчал.
— Ну, что скажешь?
— Ничего.
— А все-таки?
— Балаган.
— И медиум?
— Подумаешь, загадка! Плут и чревовещатель.
— А доктор?
— Одна шайка-лейка.
— Так… А ты обратил внимание на то, что Фибих не знал об ее отношениях с князем? Тем более о поездке в Виши?
— Кто поверит, — сказал Вадим. — Древняя история. Крис улыбнулся загадочно и лукаво.
— Тогда спросим у него самого.
«О чем он?» — подумал Вадим. Но Крис уже пояснил:
— Устроим сейчас еще один спиритический сеанс. Я за медиума. А ты спрашивай.
— Кого?
— Сейчас услышишь. Я только выключу свет, как полагается на каждом порядочном спиритическом сеансе.
Вадим насмешливо пожал плечами, но Крис уже не видел его. Комната погрузилась во мрак, только горели зеленые и красные огоньки индикаторов на панелях Криса. «Сумасшедший, — подумал опять Вадим, — определенно сумасшедший. Тут уже никакой энцефалоген не поможет».