Тень Камбера
Шрифт:
Когда другие провожающие, стоявшие на ступенях, стали расходиться, Нигель тяжело вздохнул и повернулся к Моргану с Дунканом.
— Боже, я чувствую себя старым, — тихо сказал Нигель. — Все наши птенцы покидают гнездо. Здесь теперь будет ужасно тихо.
Улыбнувшись, Морган похлопал принца-регента по плечу.
— Привыкнешь, — также тихо ответил он. — Говорят, отцам легче остаться без сыновей, чем матерям.
— Поскольку я никогда не стану матерью, то, наверное, никогда и не узнаю этого, — вздохнул Дункан. — Хотя и для отца это тяжело.
Морган
— Я скажу вам свое мнение, когда Брендан немного подрастет. По крайней мере, на этот раз они отправляются не на войну.
— Нет, но переговоры в Торенте могут оказаться весьма сложными, в особенности, если выяснится, что Мораг больше нет в Ремуте, — заметил Нигель. — Но это все же не война. Да и что может случиться во время поиска?
— Если повезет — ничего, — сказал Морган. — Сейчас меня гораздо больше волнуют епископы. Однако, как кажется, у Келсона есть для них веские аргументы.
Нигель хмыкнул.
— Да, давайте просто надеяться, что все пройдет, как запланировано. Кстати, Аларик, когда тебе нужно уезжать?
— Где-то в середине дня. «Рафаилла» уже стоит в Дессе. Я решил, что мы с Бренданом сегодня переночуем на борту, а утром с приливом отправимся в путь. Так мы гораздо быстрее доберемся до дома, чем по суше. Но в Лендурсе все равно будет еще очень сыро.
— Хм-м-м, надейся, что молодой Брендан не страдает морской болезнью, — сказал Нигель. — В любом случае у тебя есть время перекусить и выпить в последний раз перед тем, как отправиться в путь. Мерауд проследит, чтобы Брендан тоже перекусил. Дункан, почему бы тебе не присоединиться к нам — если, конечно, это утреннее мероприятие не отняло у тебя все силы. И сколько времени тебе нужно притворяться больным, раз все епископы уже отправились в Валорет?
Дункан грустно улыбнулся, когда они вошли в замок.
— Теперь, когда Келсон уехал, а остальные царедворцы вскоре переберутся из Ремута в Валорет, думаю, что мне с каждой минутой становится лучше.
Если повезет, Кардиель вызовет меня через неделю или две, и мое выздоровление будет окончательным.
— Молись, чтобы он вызвал тебя ради того, чего ты хочешь, — тихо заметил Морган.
— О, я так и делаю, по несколько раз в день.
Не прошло и недели, как Келсон в Валорете повторил свой вариант той же молитвы, готовясь выступить перед собравшимися там епископами.
Стояло мрачное унылое воскресное утро, солнце не выходило. Дождь не прекращался, похолодало, и Келсон был почти уверен, что простудился.
Дождь начался на второй день после выезда из Ремута и почти не переставал все это время. Они попытались остановиться у одного из представителей местной знати, чьи поместья располагались по пути следования отряда, чтобы переждать дождь, но не имели права слишком долго задерживаться, или Келсон пропустил бы открытие заседания синода и возможность обратиться к епископам перед тем, как они начнут обсуждение.
Отряд прибыл вчера вечером, на несколько
Дождь не прекращался и ночью и все еще шел на следующее утро, когда пришло время отправляться в собор на торжественную мессу — открытие синода.
И Келсон, и Дугал спали плохо.
Они тепло оделись, но в соборе было холодно, сыро и темно, свечей, горевших у алтаря, и факелов, установленных на боковых стенах, явно недоставало.
Келсон уже сомневался, увидит ли когда-нибудь солнце. Он закутался в плащ, пытаясь согреться, когда стоял на коленях рядом с Дугалом, слушая мессу, но чувствовал он себя отвратительно. И большая часть его тщательно заученной речи вылетела из головы, когда у него заложило нос, и с каждым чихом, казалось, вылетало еще по несколько слов.
К тому времени, как месса закончилась и все стали перемещаться в здание капитула, Келсона уже не волновало, что это было то самое место, где похожее собрание священнослужителей объявило Камбера Мак-Рори святым двести лет назад, или даже то, что на протяжении некоторого времени одна из боковых часовен собора была часовней святого Дерини.
Король то и дело чихал, и перерывы между чихами становились все меньше, пока он шел из собора. Его настроение и уже абсолютно мокрый носовой платок не стали лучше и суше от того, что ему постоянно требовалось вытирать покрасневший нос.
Переход между зданиями был крытым, но это не помогло, поскольку секретарь архиепископа Брадена попросил Келсона и сопровождающих его лиц подождать перед входом в здание капитула, пока священнослужители не займут свои места и капеллан не наведет порядок. У входа было холодно и ветрено, несмотря на то, что Дугал, одетый в плащ с капюшоном, пытался прикрыть Келсона своим телом. Струи дождя все равно попадали под крышу колоннады, пролетая между колоннами. Под аркадой образовались лужи. Келсон удивился, что их не подернуло льдом, и сказал об этом Дугалу. Король с трудом сдержался, чтобы не показать характер, когда остальные, сопровождавшие его лица, были приглашены занять места в конце зала, а их с Дугалом так и оставили мерзнуть на ступенях.
Отвратительная погода не позволила королю даже надеть обычный для такого важного мероприятия наряд.
Пришлось выбрать самые толстые шерстяные штаны, и не одну, а даже две толстые шерстяные туники, а также тяжелые высокие сапоги на толстой подошве, правда, казалось маловероятным, что кто-то обратит внимание на это облачение под свободным плащом на меховой подкладке. В такую погоду Келсон не стал надевать и тяжелую корону. Епископам придется довольствоваться простым золотым обручем с чеканкой на лбу короля, под отделанным мехом капюшоном.