Тень, ключ и мятное печенье
Шрифт:
– У вас ведь вроде бы есть кожаные полумаски?
– Конечно.
– Тогда приготовьте мне одну, а усы только подравняйте.
– Будет сделано.
Спустя минут десять цирюльник закончил работу, вытер остатки пены, сбрызнул лицо клиента одеколоном и с поклоном отступил на шаг назад.
– Готово, сударь.
– Благодарю. Сколько с меня?
– Помилуйте, с вас!
– С меня, с меня, – улыбнулся Шандор. – И не забудьте посчитать маску.
– Две кроны.
Сыщик укоризненно посмотрел на муримура. Цирюльник оскалился – Виола заметила, что левый
– Пять крон. И ни геллером больше!
– Благодарю, – Лайош вложил монеты в руку муримура и, легонько пожав её, попросил:
– Если вдруг к вам заглянут те люди, дайте знать по телефону конторы.
– Я пошлю их к чертям собачьим, – нахмурился цирюльник.
– Ни в коем случае! Если они заглянут к вам – вы постараетесь всеми силами помочь разыскать меня.
Муримур прищурился, затем медленно кивнул:
– Понимаю. Но, сударь, прошу вас, подумайте как следует. Судя по тому, что я слышал, это в самом деле серьёзные люди.
– Что ж, мы постараемся им соответствовать, – пообещал Шандор, вызвав этим новую усмешку муримура.
Когда за Лайошем и Виолой закрылась боковая дверь цирюльни, сыщик наклонился к секретарше и шепнул:
– Не думаю, что кожаная маска к лицу городскому джентльмену. Заглянем к старьёвщику?
Через полчаса из лавки старьёвщика появились вдова и сопровождающий её сельский эсквайр, явно приехавшие в город на паромобиле. Лицо мужчины скрывала кожаная полумаска, на глаза были надвинуты очки-гогглы в медной оправе с тёмно-зелёными стёклами. Одетый в короткие бриджи с подтяжками, суконную куртку с множеством карманов и твидовую шляпу с мягкими полями, Шандор нёс в руке небольшой саквояж, куда уложил свои вещи, и время от времени оглядывался назад, проверяя, не преследует ли кто-нибудь их.
Переулок оставался пуст, они беспрепятственно дошли до следующего перекрёстка и нырнули в шумный поток прохожих на большой улице. Лайош перестал оглядываться, чтобы не привлекать к себе внимание, но чувство тревоги только нарастало: сыщику казалось, что затылок ему сверлит холодный расчётливый взгляд чьих-то внимательных глаз.
Глава 20. Возвращение уличного мальчишки
– По-вашему, это разумно? – спросил Ла-Киш, рассматривая переодетых Лайоша и Виолу.
– Разумнее всего, возможно, было бы уехать из города. Может быть, даже навсегда. Но этого никто из нас сделать не может, да и не хочет, – сыщик посмотрел на девушку, откинувшую вуаль и устроившуюся у окна, и та утвердительно кивнула. – Значит, остаётся только ждать, пока на ваш запрос о Джиме Хорне придёт ответ. А тем временем будет гораздо больше толку, если мы продолжим поиски отравителя, чем если просто будем сидеть в своей норе, ожидая, когда за нами придут.
– Я думал, вы подобрали хорошее укрытие?
– Хорошее. Но сегодня я узнал, что устроившие «фейерверк», – последнее слово Шандор выделил голосом, – не поскупились нанять и расставить по всему городу наблюдателей. Возможно, наш маскарад собьёт их с толку. Или не собьёт. В любом случае, если за
– В самом деле?
– Да.
– Что за расследование? – поинтересовался Ла-Киш, внимательно глядя на сыщика.
– Ловим привидений.
– Очень смешно.
– Я вовсе не шучу, – покачал головой Шандор. – Семья переехала в недавно купленный дом, и хозяйка стала слышать голоса, звуки. Видеть какие-то тени.
– С каких пор вы замещаете фратеров?
– С тех пор, как фратеры, побывав в доме, только развели руками. Кстати, констебли Канцелярии тоже там были, и тоже ничего не нашли.
Сюретер нахмурился и некоторое время молчал, постукивая указательным пальцем по краю стола. Потом пожал плечами, словно говоря: «Ну, привидения, так привидения», и спросил:
– О какой версии вы говорили по телефону?
– Мадемуазель Энне выдвинула, на мой взгляд, вполне логичное предположение. Пусть она сама расскажет. Мадемуазель?
Виола облизнула губы и заговорила:
– Возможно, отравитель или отравители мстят за женщину. Выбор жертв по полу, возрасту и социальному статусу, использование не просто яда, который убивал бы мгновенно, но наркотика, заставляющего жертв перед смертью терять разум и контроль над собой.
– Заметьте: при этом сами жертвы, в общем-то, не мучаются, они находятся в состоянии эйфории, – добавил Лайош. Потом, вспомнив свои ощущения от прикосновения к телу Беатрис Эшту-Кальво, уточнил:
– Как правило не мучаются. Отравители стремятся доставить мучения не жертвам, а их родным. Предположу, что в первую очередь – городским советникам. Своего рода извращённое представление об отправлении правосудия.
– При чём тут правосудие? – удивлённо вскинул брови Ла-Киш.
Шандор наклонился над столом и заговорил так тихо, что сюретер вынужден был тоже податься вперёд, чтобы разбирать слова сыщика:
– При том, что к убийствам причастен химик или фармацевт, имеющий в своём распоряжении лабораторию для производства того самого вещества. Значит, это человек с определённым достатком и положением. Мы думаем, что, возможно, имел место некий инцидент с его родственницей женского пола: женой, дочерью, сестрой, внучкой, племянницей. Инцидент, в котором оказались как-то замешаны либо городские советники, либо кто-то из членов их семей. Скажем, юноша из богатой семьи, решивший…
– Можете не продолжать, – предостерегающе выставил перед собой ладонь Ла-Киш и машинально взглянул на дверь кабинета.
– Словом, не добившись возмездия, пострадавший сам принял на себя роль судьи и палача.
– Отрадно видеть, – усмехнулся сюретер, – какого высокого мнения наши горожане о Канцелярии.
– Дело не в высоком мнении, Гарольд, – Шандор ещё понизил голос и шептал уже едва слышно. – Вы прекрасно знаете, что связи, иногда деньги, но вернее всего – высокое положение, способны совершить невозможное. Перед законом все равны, но всегда кто-нибудь оказывается равнее прочих.