Тень красавицы
Шрифт:
Между делом, выяснилось при осмотре, что я ... беременна.
Так я стала той самой "женой богача" на десять дней раньше: спи не хочу, только без салонов красоты и магазинов.
На следующий день после «наезда», а про каблук я не призналась, злость на Наташу помешала, с утра, у меня появилась сиделка. Она не просто ухаживала за мной, эта Горгона следила, чтобы я не вставала с постели. Если в день, когда Миша забрал меня из госпиталя, он носился со мной, как с писанной торбой, и я просто купалась в его нежности и заботе, то на следующий день он уехал в очередную командировку, а я осталась один на один с Горгоной. Китаянка,
Я писала Мише, звонила, требовала, чтобы он отозвал свою сиделку, уволил или на худой конец, просто разрешил мне самой ходить в туалет и душ, но он был непреклонен. Когда муж вернулся, я испытала на нём стратегии «я с тобой не разговариваю», «я такая несчастная», «ты самый лучший в мире». Ни одна из них не выпустила меня из кровати до конца обозначенного врачом срока. Единственный результат - когда Миша был дома, он сам носил меня в ванную и туалет на руках. Мне просто не дали ни малейшей возможности встать на больную ногу в течение недели.
Осмотр показал полный порядок и надо же, чтобы врач в самом конце, уже у дверей, посоветовал, ещё пару недель щадящие нагрузки… Да чтоб его… комар укусил!
Я три вечера ныла и всё-таки выпросилась у Миши устроить на работе прощальную вечеринку в караоке. За это обещала вытерпеть две недели щадящей нагрузки без моих кошачьих концертов, пытаясь быть максимально послушной. Я была так счастлива вырваться на свободу, но нарисовался единственный, зато жирный минус - Миша ходил со мной. Это испортило всю малину. Всю вечеринку я просидела на мягком диванчике. Коллеги, даже Джиан Ли и Мей при Михаиле вели себя напряжённо и неестественно. В результате, никакого удовольствия от прощания с трудовой жизнью я не получила.
Зато потом, на следующий день, мы с Михаилом встречали у нас дома интересных людей, которые сами напросились к нам с визитом. Вот в этот вечер, я получила, ни с чем не сравнимое, удовольствие, когда принимала у нас в гостях Наташу и её родителей.
Оказалось, они очень прилично заплатили, чтобы закрыть вопрос с наездом. Миша давал мне подписывать какие-то бумаги об отсутствии претензий с моей стороны. В день происшествия, он, весь в заботах и переживаниях, даже не расспросил меня толком, разговаривая, в основном, с врачами и полицией. Да ещё когда узнал, что жена беременна… Чем дальше, тем страшнее мне оказалось признаться, что я сама шлёпнулась, подвернув ногу из-за высоких каблуков. Я послушно подписывала все документы, что Миша давал, без единого вопроса и надеялась, что как-то само всё утрясётся. При этом я так нервничала, когда заходила речь о случившемся, что Миша стал обходить разговоры о несчастном случае стороной.
Приход Наташи с родителями, а её отец один из партнёров Михаила по бизнесу, был с их стороны благодарственным визитом.
– Дорогая Настенька, я так сожалею, что не справилась с управлением! Благодарю, что с пониманием отнеслась к этому несчастному случаю. Я так счастлива, что всё обошлось! – заливалась соловьём Наташа.
Отец с матерью также выразили душевную благодарность за моё всепрощающее доброе
Но тут Наташа улучила минуту, когда Миша с родителями отошёл от нас и с ненавистью и превосходством прошипела мне прямо в ухо:
– Что не додавленная, получила? Боишься? Правильно делаешь. Как видишь, деньги решают всё. Заплатила и не виновата.
Я мигом перестала переживать. Совесть успокоилась, наконец, полегчало.
– А много заплатили?
– Много! Но мы можем себе это позволить.
– Это хорошо. Мне приятно, что ты много заплатила за то, что я просто подвернула ногу в нужное время и в нужном месте. – нежно прошептала я.
Наташа издала непонятный высокий звук, и вся компания немедленно обеспокоенно повернулась к нам.
– Что?
– Ничего-ничего, говорю Наташе, что совершенно на неё не сержусь. – широко улыбнулась я. Мне было изумительно приятно видеть ошеломлённое лицо этой стервы, когда до неё дошло то, что я сказала. Это была абсолютная моя победа.
А ещё через неделю, наконец, закончился мой щадящий режим, и мы с Мишей летели в огромном самолёте, в Америку, первым классом.
Я тоскливо смотрела на зимний парк под окном своей спальни. Как невесту меня поселили отдельно, что не мешало Мише каждую ночь спать у меня и возвращаться к себе рано утром. Нужно спускаться к обеду, а мне совершенно не хотелось.
Родители Миши вроде бы приветливо улыбались, вроде бы усиленно готовили свадебное торжество, но было во всём что-то… Короче, я чувствовала, что не пришлась ко двору, не нравилась. Меня просто терпели, ради любимого единственного сына. Трудно объяснить на чём строились эти ощущения. Мама Миши рассказала как-то, что у Миши однажды была невеста, прекрасная девушка, из очень достойной семьи, дочь его с отцом делового партнёра, жаль не сладилось. В её голосе при этом сквозило глубокое сожаление. В другой раз, она с теплотой говорила о милой Наташеньке, которая подарила ей эту великолепную картину, тоже прекрасной девушке, из хорошей семьи, и так далее.
Меня здесь называли, не иначе, чем Стэйси, иногда добавляли снисходительное «деточка». Со временем я поняла, точнее осознала, постепенно, что угодила в самый настоящий неравный брак. Это трудно объяснить… Не то, чтобы гордость мне мешала жить. Это другое. Вроде ты танцуешь в балетной труппе, где все умеют, а ты как корова на льду. Или ты программист в какой-нибудь компьютерной компании, а ни одной программы толком написать не можешь, или ты в крутой спортивной команде, куда все попали за достижения, а ты только потому, что папа спонсор. Последнее, наверное, точнее всего. Тебя ни в коем случае не обижают, чтобы, не дай Бог, не задеть спонсора, но не дружат искренне и в душе презирают.
Да, к тому же, ещё сегодня к обеду должна прийти та самая бывшая невеста с мужем. Чувствовалось, что Миша очень ждёт этой встречи и я волновалась, что и друзьям его, как и родным, окажусь не ко двору.
Вообще, всю последнюю неделю, у него дома в Америке, мне было даже не страшно знакомится с его роднёй и друзьями, а тоскливо. Даже Мишина нежность и секс не перекрывали моего плохого настроения. Вдруг, начинали мелькать странные мысли, в которых весь этот брак стал казаться огромной и неисправимой из-за беременности ошибкой.