Тень луны
Шрифт:
– Нанеси, Игорь, по этому Антихристу ракетный удар!
Сказал в шутку, но доля правды в его словах была. В работе Алика Кононова больше привлекала именно секретная информация с центральных зарубежных компьютеров, где вынашивались планы по руководству миром, хотя и Каратову, и Большакову, и Сержу, он говорил о другой стратегической цели "разгрузить" какой-либо иностранный банк. Более понятно и в духе времени. Но здесь был большой риск сорваться, погубить все начинание. Тем более что не все в его близком окружении могли разделять его долгосрочные планы. Сабуров, несомненно, прав: безопасность больше не определяется наличием войск, стоящих между агрессором и родиной. Теперь
7
Готовящуюся почти два месяца операцию по "разгрузке" одного словацкого банка пришлось отложить. Не только в связи с разразившемся кризисом и нехваткой необходимых средств: деньги можно было бы изыскать. Но в самый последний день Кононов принял именно такое решение, риск "засветиться" был по-прежнему слишком велик. На карту было поставлено все - и будущее его группировки, и голова Алика, и его собственная голова. И хотя Большаков с Сержем уверяли его, что все пройдет нормально, но он больше прислушался к доводам специалистов - Каратов и самого хакера. В последний день сентября они все собрались в "домике" и долго спорили.
– Нужны новые вливания, - говорил Большаков.
– Многие наши предприятия уже на грани краха. Кредиторы в бегах. Что делать?
– Топить тех, кто должен, - резко отвечал Серж.
– А с этого банка можно снять миллиона полтора-два. Верно, Алик?
– Верно-то, верно, - отвечал за хакера Каратов.
– Но посуди сам. Сегодня бригада уже попалась со своим хакером. Дело это дорогое и небезопасное. Нельзя рисковать. А наши два оператора в словацком банке вне игры. По моим данным. Они уже под наблюдением. Надо искать других людей или другой банк.
– Но ведь все готово!
– горячился Большаков.
– Как провалился тот хакер?
– спросил Кононов.
– Он вошел в базу данных через Интернет, вместо того, чтобы воспользоваться менее засвеченной новой сетью Х25, - ответил Алик, плавая в табачном дыму. Курил он не переставая, но Игорь прощал ему и это: Несколько раз осуществлял взлом с одного и того же телефонного номера, с одним и тем же сетевым паролем. Не запустил вслед за программой взлома программу "заметания следов". Вот и попался.
– Но ты-то у нас умница! Такого не допустишь?
– произнес Большаков. Алик покачал головой:
– Мне - что! А вы обеспечите периферийную ресурсную поддержку: девять машин класса 486 и 586, двадцать восемь радиобуйков по всему городу, двенадцать операторов, трое - в роли дублеров?
– А еще - надо перевести его IBM на автономный источник питания, шесть телефонов с автоответчиком, модемы, факсы, три зеркальных монитора, два автомобиля с полевой радиостанцией, пять раций "Алан" и несколько милицейских экипажей. Но главное - нет у нас теперь своих людей в банке, нету! Ну выведем мы их компьютерные системы из строя, соберем тысяч пятьсот, подмочим репутацию банка, и все. Даже если не раскроемся, прибыль - ничтожна.
Каратов умолк, выдав столь длинную тираду. И, кажется, сумел убедить своего друга Большакова.
– Готовились ведь...
– уныло произнес Серж. А для Кононова все было ясно еще раньше. Там, вчера вечером, в "Кратере", когда он обдумывал аналитические выкладки Каратова.
– Дискуссию кончаем, - сказал он.
– Отложим месяца на три, а пока будем собирать деньги в другом месте. Никто еще не горит, пожара нет. А рубить с плеча не будем. И для Алика найдется занятие.
– Какое?
– спросил хакер, прикуривая от одной сигареты другую.
–
– В Америку, что ли?
– равнодушно спросил тот.
– Другой бы обрадовался, - заметил Серж.
– А ему все с гуся вода.
– Ладно, поеду. Надолго?
– Месяца на полтора-два, - сказал Игорь.
– Виза уже на подходе. Каратов тоже махнет. По своим делам.
– Вроде, как "казачки" засланные, - усмехнулся Большаков.
– Главное, чтобы с пользой было.
– Спросим потом строго, - добавил Серж.
– А мне нельзя?
– Ты мне здесь нужен, - отозвался Кононов.
3
Что-то порою потрескивало, словно в доме начинался невидимый пожар, где-то за обоями, в проводке, в подполе, там, откуда могло неожиданно рвануть пламя. В созданном тобой доме, обустроенном и обжитом. Его выстроил Игорь - с помощью своих друзей, но теперь жильцы этого дома присматривались друг к другу с некоторой настороженностью, изучая и следя за каждым движением. Например, Серж и Мишель, трещина между которыми все расползалась и чей антагонизм проявлялся пока что в словах, но не в поступках. Другие близкие к Игорю люди, начинавшие тихо роптать, то ли обеспокоенные складывающимся положением, то ли скучая без дела. Армию надо кормить или отправлять в тыл, на зимние квартиры. Генератор идей - Гена Большаков стал предлагать несусветные, фантастические проекты, но в основе их лежали лишь деньги - и ничего больше. Не проще ли в таком случае ворваться в Центральный банк, уложить всех на пол и выйти с рождественскими мешками? Если удастся выйти. Каратов с Аликом собирались в Америку, "на стажировку". Денис, Проктор, Леша, Петро, другие ребята - все они чего-то ожидали от Игоря, но в большей степени "выжидали", как флотилия парусников у берега в безветренную погоду. А Кононов находил отдушину лишь в беседах с двумя людьми - стариком Каллистратычем и Николаем Сабуровым, но и им он не мог довериться полностью, поскольку они не принадлежали к его братству. Что же касается Людмилы Гриневой - здесь было совсем иное. Женщина никогда не станет тебе другом. Любящей женой или преданной любовницей - да, но не другом, который готов и умеет сопереживать твоим мыслям, разделять взгляды и идти за них на смерть.
Все чаще и чаще Игорь стал испытывать одиночество, усиливающееся головной болью. Иногда боль становилась просто невыносимой, начинающаяся с затылка и охватывающая виски подобно железным раскаленным прутьям. Что это? Следствие каких-то застарелых травм, ушибов или внутреннее перенапряжение, чувство некоего духовного голода, вызывающего такие же спазмы, как и голод физический, жажда? Он ни к кому не обращался, даже к Денису, как-то по инерции не доверяя медикам с раннего детства. Чему быть - того не миновать, и никакие таблетки или пилюли тут не помогут. Единственный человек, который знал об этих приступах и умел снимать боль - была Лера.
Однажды вечером она неслышно вошла в его комнату - он сидел за письменным столом, уронив голову в ладони, тихо раскачиваясь, еле-еле, сжимая пальцами виски, в полной темноте. Он даже не мог думать, настолько сильной была боль. Просто сидел и ждал, сжав зубы, когда пройдет спазм. Лера осторожно приблизилась сзади, положила, прохладные ладони на лоб и затылок, словно две печати, что-то произнесла, но он не расслышал. Лишь вздрогнул, а боль неожиданно стала куда-то уходить, исчезать, растворяться в этой густой темноте. И - исчезла. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем она отняла руки.