Тень мечей
Шрифт:
— Тогда мне лучше привести себя в порядок, — сказала девушка.
Вот оно. Момент выбора. Но на самом деле выбора у Захира не было. Глядя на ее нежное, прекрасное лицо, юноша понимал: даже если она и посмотрит в его сторону, то увидит не его, а лишь воспоминание о султане. С каменным сердцем Захир выполнил приказ.
— Он также посылает подарок, — произнес он. И вытащил из-за пазухи своей кожаной накидки прозрачный пузырек, который дала ему султанша. Мириам взяла пузырек в руки. Когда ее длинные пальцы коснулись его огрубевших ладоней, по спине
— Что это?
— Шербет из Армении, — быстро ответил молодой курд. — Он хочет, чтобы ты отведала. Если тебе придется по вкусу, он прикажет подать к обеду целый бочонок.
Мириам на мгновение подняла на него глаза, но по ее лицу нельзя было догадаться, о чем она думает. Юноша почувствовал, как внутри все похолодело от страха. Неужели еврейка что-то заподозрила? А если она откажется пить, а потом расскажет обо всем султану? Если султан узнает правду, Захира, вероятнее всего, ждет такое мучительное наказание, что смерть покажется избавлением.
Но боялся он напрасно. Мириам внезапно покраснела и робко улыбнулась ему. Захир интуитивно понял, что в это мгновение она по-настоящему впервые заметила его. Да, он много раз сопровождал ее по вечерам, а потом стоял у личных султанских покоев, и его уши горели при громких звуках, которые эти двое издавали во время любовных утех. Но тут Захира осенило: Мириам, наверное, не позволяла самой себе признаться, что сопровождающий ее юноша знает об истинном характере ее встреч с султаном. Смущенное выражение на ее лице было чрезвычайно похоже на стеснение хихикающей крестьянки, о чьих тайных утехах на сеновале стало известно окружающим.
Мириам на миг встретилась с ним взглядом, а затем глотнула из пузырька. Захир затаил дыхание.
— Нравится?
Мириам сморщила нос, как будто испытала неприятное послевкусие.
— Как по мне, то слишком сладко, — сказала она, отставляя теперь уже пустой пузырек в сторону. Она встала и подошла к кровати, на которой лежало несколько прекрасных халатов. — Подожди за дверью, я переоденусь.
Захир не знал, как поступить. Подействовал ли любовный напиток? Если подействовал, почему она отсылает его прочь как слугу, а не бросается к нему в объятия? Или все это злая шутка? Шутка, которую сыграла с ним султанша? Неужели он стал посмешищем всего гарема?
Пока воображение рисовало ему картины грядущих унижений, Мириам вдруг остановилась в изножье кровати и схватилась за живот, как будто ее пронзила боль. Потом девушка протянула руку к одному из резных столбиков, чтобы не упасть.
— Вам плохо, моя госпожа? — Захир по-настоящему забеспокоился, а в воображении появились новые картины, пугающие дальнейшим развитием событий. Наверное, султанша и в самом деле обманула его, а «любовный напиток» — это яд. При мысли о том, что он стал виновником смерти Мириам, юноша побледнел.
Мириам повернула к нему удивленное лицо. Девушка споткнулась, и Захир схватил ее за плечи.
— Немного закружилась голова, — произнесла Мириам на удивление глухим голосом. — Должно быть, из-за жары.
Захир
— Передать султану твои извинения?
Мириам покачала головой. Взгляд ее становился блуждающим.
— Нет, со мной все в порядке…
Мириам упала без чувств в объятия Захира. Он быстро уложил ее обмякшее тело на кровать и коснулся пальцами жилки на нежной шее. Прощупывался равномерный пульс, тело не дергалось в конвульсиях, и не было никаких признаков чрезмерного полнокровия, которое, как учили Захира, случалось у жертв отравления.
Уложив Мириам на шелковые простыни, Захир расстегнул халат, чтобы она могла дышать. Шелковая ткань соскользнула, обнажив округлости груди. Захир внезапно испытал непреодолимое желание, которое напугало и воодушевило его. Он знал, что султан до самого позднего вечера будет на военном совете. А он здесь, наедине с самой красивой девушкой на свете.
Захир не знал, сработает ли зелье, которое дала султанша, да это было уже неважно. Сейчас он думал только об одном — как утолить похоть, зашевелившуюся в чреслах. Юноша медленно распахнул девичьи одежды и затаил дыхание при виде розовых набухших сосков.
Словно ребенок, которого оставили одного в лавке со сластями, Захир наклонился и поцеловал спящую Мириам в губы, а его пальцы тем временем начали ласкать ее грудь. Даже если она, проснувшись, по-прежнему будет любить одного Саладина — Захиру плевать. Султанша сделала ему этот подарок, и он будет наслаждаться каждой его минутой.
Глава 44
ЛОВУШКА ЗАХЛОПНУЛАСЬ
Быть великим визирем, правой рукой султана — означало иметь много приятных обязанностей. Эта обязанность была не из их числа.
Кади аль-Фадиль попятился от двери личных покоев Саладина, чувствуя, как колотится его сердце. Но не от ребяческого возбуждения, когда подглядываешь в замочную скважину за грубыми плотскими утехами, а от наводящего ужас понимания, что должен сейчас предпринять.
Кади, разумеется, не понаслышке знал о «невинных» шалостях в гареме и выходках молодых людей, которых вожделение лишало разума. Обычно он держал эти сведения при себе. В конце концов, есть дела поважнее, поскольку положение мусульман в войне с франками все ухудшалось. Такие мелкие сердечные игры — последнее, что должно заботить султана и его премьер-министра.
Но, к сожалению, отношения Саладина и этой иудейки достигли той точки, когда он был вынужден вмешаться. Как и большинство придворных, аль-Фадиль знал о постыдной связи султана и племянницы Маймонида. Обычно любовные похождения королей являлись пищей для досужих придворных сплетен, но это известие повергло в ужас и недоумение весь двор. Саладин всегда служил образцом нравственности, и в то время как каждый мелкий дворянин в Иерусалиме содержал для забавы девушку (или юношу), сама мысль о том, что их благородный султан таким же манером утоляет свою похоть, не могла уложиться в голове придворных.