Тень на плетень (сборник)
Шрифт:
– А откуда он у тебя, Оль? Его же это… ну… в больнице… – пролепетала она, ничего не понимая. Я, наверное, ощущала бы и себя в таких же непонятках, случись со мною такой же фокус.
– Вот именно, – устало сказала я, – украли в больнице, а обнаружили его мы здесь. Чудеса, правда?
– В самом деле? – воскликнул Ромка. – И мой репортаж целый?! Марина, дай, пожалуйста, я проверю до конца – Да подожди ты, – отмахнулась от него Маринка. – Оль! Рассказывай все подробно! – потребовала
– Пойдемте в машину, – предложила я, – по дороге я все и расскажу. Мне кажется, Виктор, – я повернулась к нашему фотографу, – нет смысла лазать по другим коттеджам, правильно?
Виктор кивнул, и мы, не торопясь, направились к выходу.
Выйдя на свежий воздух, мы столкнулись нос к носу с одним из местных обитателей. Это был явный бомж неопределенного не только местожительства, но и возраста и состояния. То есть, глядя на него, было непонятно, то ли он больной, то ли слегка выпивший, то ли просто уставший от своей неустроенной жизни.
Сей небритый экземпляр рода человеческого, подвида бомжеватых, неторопливо шел к коттеджу, держа в руках полуторалитровую бутылку из-под фанты, однако в ней была налита отнюдь не фанта, это было видно по цвету напитка.
Увидев перед собой целую делегацию явно не относящихся к его собратьям, бомж первым делом, руководствуясь отработанным приемом, спрятал за спину свою бутылку и только после этого позаботился о собственной безопасности: он резко сменил курс и постарался боком отойти влево.
– Мужчина, можно вас на минутку! – Маринка вышла вперед и поманила бомжа пальчиком.
– Ну, – отозвался бомж, продолжая отходить и держа свою бутылку за спиной.
– Вы здесь живете? – спросила его Маринка.
– Сторож я, – шепелявя, ответил бомж, – а что надо-то?
– А кроме вас, никого здесь больше не бывает?
Бомж подозрительно осмотрел Маринку, потом меня и покачал головой:
– Ну как, бывает кое-кто, а кто вам нужен?
– Нам нужен тот, кто оставил здесь диктофон, – сказала я. – Вы знаете, кто это мог быть?
Бомж взглянул на меня, промолчал и нахмурился.
– Это ваша вещь? – Маринка подошла к нему почти вплотную и наморщила носик. – Ну отвечайте быстрее! Мне тут с вами рядом стоять… некогда!
– Да на хер он мне? – наконец сообразил ответ мужик. – Может, это Антошка оставил.
– Какой Антошка? – спросила я.
– Да есть тут один. Он подрабатывает на строительстве. Но сейчас его нет. Он завтра будет. Утром приходите. – Бомж, видимо, решив, что разговор закончен и не о чем больше рассуждать, направился к коттеджу.
– А только что здесь никого не было? – задала я самый важный вопрос и напряглась в ожидании ответа.
– Здесь-то?
Сторож поморщился, словно у него болело все и везде, и постарался прошмыгнуть в коттедж.
Видя, что мужичок или страдает хронической формой недоразвитости, или думает только о содержимом своей бутылки, мы отстали от него и сели в «Ладу».
– Ну, рассказывай, Оль, обещала! – сказала Маринка, не успев даже как следует устроиться на заднем сиденье.
– Да, откуда там взялся мой диктофон? – поддержал ее Ромка.
– Не твой, малыш, а мой, – поправила его Маринка.
Виктор вывел «Ладу» на дорогу, и за пять минут я сумела рассказать все и Ромке, и Маринке и даже сумела ответить на все возникшие вопросы. Событий-то, как оказалось, произошло не так уж и много, если их кратко пересказывать.
Маринка больше не задавала вопросов. Ромка переваривал услышанное. Я собралась наконец-то спокойно покурить, как вдруг мелодично зазвонил мой сотовик в сумке.
– Вот те на! – сказала я сама себе, доставая его из сумки. – Кто-то вспомнил обо мне под вечер.
– Это мужчина, – безапелляционно произнесла Маринка, и самое интересное, что она оказалась права. Это был Фима Резовский.
– Привет! – радостно крикнул он мне в самое ухо. – Мне сообщили, что ты меня искала, и вот я нашелся, мечта моя.
– Да-а-а, ты, конечно же, поспешил, – не выражая особой радости, сказала я, – я уже и забыла, когда в последний раз звонила тебе на работу, а ты только нашелся! Уходил в подполье?
– Нет, всего лишь бегал по этажам в правительстве области. – Фима редко терял оптимизм, к моему плохому настроению он уже успел привыкнуть за годы общения, поэтому его голос и не сбавлял радостных оборотов. – Ты сейчас где, солнышко мое? Одна и дома?
– В машине и еду домой, – ответила я. – Ты знаешь, кстати, чем я сейчас занята? Расследую дело Будникова. Между прочим, в нас уже стреляли. Что скажешь?
– Дело Будникова? – переспросил Фима. – Это который с моста упал на машине?
– Да, он самый.
Фима посопел в трубку.
– Что скажу? – повторил он. – Я скажу, что удивляюсь тому, что ты вообще жива и на свободе!
Это значит, что ты недавно начала копать и неглубоко еще выкопала. Брось немедленно эту гадость! – сказал Фима. – Ты хочешь оставить меня безутешным?
– Ты шутишь? – предположила я, все-таки закуривая. Фима – прекрасный человек, только у него язык без костей, а это не всегда украшает.
– Какие могут быть шутки! – устало произнес Фима и, помолчав, переспросил: