Тень нестабильности
Шрифт:
— Я рад, что разногласия по рутанскому вопросу не повредили нашим добрым отношениям, господин Айсард.
Вандрон улыбнулся и поднес к губам бокал белого игристого вина.
— Не вижу для этого ни малейших причин, — Директор ответил намеком на холодную улыбку. — Как можно обвинять вас в этом инциденте? Это недосмотр Центрального Командующего Соллейна, но никак не ваш.
Лорд рассмеялся:
— Директор, я бы предложил вам съесть что-нибудь кислое: ваш возмутительно довольный вид нервирует гостей.
Всем своим видом глава КОСНОП показывал, что его
— Нюансы репутации, — Айсард равнодушно пожал плечами. — Я всего лишь искренне наслаждаюсь жизнью, а окружающие почему-то сразу начинают строить нелепые предположения.
— Глупые предрассудки, согласен. Кстати, мне очень жаль, что ваша дочь не смогла прийти. Восхитительная девушка, она украшает собой любое общество, в котором появляется. Это, разумеется, не мое дело, но заставлять ее прозябать на Рутане так долго — слишком жестоко с вашей стороны, — Вандрон покачал головой с мягким укором и тут же добавил:
— Так уж вышло, что мне известно, кого следует благодарить за разоблачение этого омерзительного предательства.
— Я передам Исанн ваши теплые слова, когда она вернется. Но, господин Вандрон, неужели вам до сих не дает покоя эта история?
— Разумеется. Назовите меня старым идеалистом, но у меня в голове не укладывается, что офицер ИСБ — тем более такой достойный, как полковник Мейер — поддерживал восстание. Не в обиду вам или вашей дочери будет сказано, я даже сперва заподозрил фальсификацию. К сожалению, факты, предоставленные вами, говорят сами за себя.
Лорд прекрасно скрывал свои эмоции, и все же под конец фразы он разве что зубами от досады не скрипнул. Его оппонент скрыл смех за негромким покашливанием.
— Тщеславие и жажда власти нередко толкают людей на совершенно немыслимые поступки. Очень жаль, что террористка-смертница лишила нас возможности узнать истинные мотивы полковника.
— Сомневаюсь, что он рассказал бы вам что-нибудь новое.
— Подтверждение старых догадок меня бы вполне устроило.
Впервые за весь разговор собеседники смотрели друг другу в глаза. И на какой-то краткий миг в их взглядах, в их мимике и интонациях проскользнула слабая тень истинной враждебности, которую эти двое испытывали друг к другу. Посторонний человек не заметил бы никаких внешних перемен — но в воздухе будто повисла угроза. Невысказанная, но от того еще более реальная.
Вандрон первым прервал затянувшуюся паузу — и буря стихла, не успев начаться. Теперь даже Одаренный с трудом распознал бы в двух мирно беседующих мужчинах заклятых врагов.
— Теперь уже нет толку об этом сожалеть. Как бы то ни было, история закончена, и скоро в Империи вновь воцарится мир. Как только террористы на Рутане будут уничтожены, само собой.
— И ровно до тех пор, пока не появятся следующие. В Империи то и дело вспыхивают очаги нестабильности. И те, кто их раздувает, увы, тоже не переводятся.
— К сожалению. Империя столь огромное и сложное государство, что от забот мы с вами отдохнем только в могиле.
— Вы, часом, не тост предлагаете?
— Именно его.
Легкий
Молчание затягивалось. Музыка с первого этажа будто зазвучала громче и отчетливее, заполняя собой паузу. Взгляд Вандрона задумчиво скользил по фигурам гостей, не останавливаясь ни на ком в отдельности.
Рутанская афера завершилась совсем не так, как планировалось. Дискредитировать Айсарда не удалось, поставить марионеточного губернатора на место Тайсена — тоже… по вине все того же Директора, предложившего Императору заменить продажного наместника человеком, вовсе не связанным с рутанской администрацией. Впрочем, в последней немногие останутся при должностях: лавина сокращений и уголовных разбирательств уже покатилась.
Но Вандрон все еще мог захватить изрядную долю в разработке местного нейраниума, да и КОСНОП на измученной гражданской войной планете есть, где развернуться.
А Директор пусть подавится своей небольшой победой в противостоянии спецслужб и укрепившимися позициями при дворе.
Все еще не раз изменится.
Перед глазами стояла кромешная темень. Изредка в ней проплывали какие-то смазанные пятна или мелькали разноцветные вспышки — причем последние сопровождались такими болевыми спазмами, что Лике казалось, будто ее желудок сейчас выпрыгнет наружу.
Застонав, она сглотнула тошноту и свернулась клубком на твердом полу, отчаянно желая снова провалиться в беспамятство. Но нет, пытка продолжалась: ее несчастное тело швыряло из стороны в сторону и нещадно било о стены, навевая неприятные воспоминания об уличных потасовках и общении с имперской полицией.
Повинуясь безотчетному инстинкту, Лика покрепче прижала колени к животу.
«Скоро все закончится. Скоро все закончится. Скоро все закончится», — повторяла она себе, часто дыша. Потрепанный транспортник трясло так, будто он сейчас развалится, и этому мучению не было конца и края.
Наемница смутно припоминала, что чувствовала себя более-менее нормально до того, как контрабандист, с которым она договорилась насчет побега, велел ей запереться в тайнике на нижней палубе.
Пол здесь не мыли, наверное, несколько лет; в затхлом воздухе стояла густая вонь. Не самые комфортабельные условия, конечно, но терпимые. А потом началась тряска, и Лика грешным делом подумала, что лучше бы осталась на Рутане.
Нисколько не заботясь по поводу гигиены, девушка вцепилась зубами в грязную подстилку, приглушенно хныча. Это было просто невыносимо. Сколько уже продолжается этот клятый полет?!
«Малыш, ты только держись там, ладно? Ты же у меня сильная девочка. Вся в маму. Держись», — она прижала ладонь к животу, с трудом сдерживая крик.
«Все будет хорошо. Все будет хорошо».
Шаттл в очередной раз тряхнуло и… все стихло. По крайней мере, девушку перестало швырять вверх-вниз и из стороны в сторону.