Тень Оборотня. Книга 1. Внутри миров
Шрифт:
Гена, сидевший на подоконнике и покачивая ногой, всем видом показывал профессору свое отношение к происходящему.
Профессор взглянул на нагловатую физиономию Гены, опять перевел взгляд на Виктора и ответил:
– У меня ученая степень по психологии, и я уже давно помогаю консультировать многих клиентов в лечебнице, и если бы вы заглянули в более ранние бюллетени моих пациентов, то заметили бы, что процент выздоравливания у меня выше, чем у других врачей, кстати, работающих по своей специальности. Вот, поэтому меня часто приглашают для
– Хорошо, а как вы объясните поведение и смерть четверых, которых вы и наблюдали? – продолжал наступать Виктор.
Гена взглянул на Виктора и опять уставился на Горина с тем же видом, да, мол, как?
Профессор проигнорировал поведение Гены, хотя к Виктору у него сложилось уважительное отношение, несмотря на его напор.
– Да, я знаю о фатальных исходах, но в практике случаются сложные прецеденты, и психобольные – это в большинстве случаев неизлечимые люди, – и начал сыпать медицинскими терминами, в которых Виктор и Гена, проходившие курс психологии в школе милиции, слабо разбирались, хотя и слушали с умным и понимающим видом. Перечислив все возможные для понимания слова, профессор продолжал теперь на латыни, описывая случаи заболевания четырех больных. Когда он закончил, Гена чуть не зааплодировал, но сдержался и опять надел маску серьезности и строгости.
– А вы не находите что-то общее в смерти этих людей, – парировал Виктор.
– В принципе, из моих объяснений вы уже должны были понять, что у всех четверых были идентичные случаи, помочь в решении которых я и взялся.
– А это вас попросили или вы сами вызвались помочь? – спросил Гена, переглянувшись с Виктором.
– Мы с доктором Ильиной, заведующей клиникой, знаем друг друга с давних времен. Вместе учились и работали по назначению, поэтому до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Она ценит мои познания в психологии и иногда приглашает совместно рассмотреть некоторые случаи, в том числе и эти два. А рассмотреть остальные два я уже вызвался, как вы говорите, сам, – закончил профессор, дав понять, что лимит вопросов у оперативников исчерпан.
– Что ж, пока у нас к вам больше вопросов нет! – сказал Виктор, покосившись на недовольное лицо Гены.
Попрощавшись с профессором, они вышли из института, сели в машину и направились в отдел.
– Да, крепкий орешек, – первым заговорил Виктор.
– Ну, психолог все-таки, – ответил Гена, все еще несмирившийся с победой профессора в психологическом поединке.
– Но он мне сам подкинул интересную мысль! Надо еще глубже покопаться в прошлом профессора и его практике.
В этот момент у Виктора запищала рация.
Управляя машиной одной рукой, он достал её и, нажав на кнопку, ответил:
– Слушаю! Да! Едем! Куда, Куда? На базу! – закончил разговор Виктор, проделав обратную операцию с рацией.
– Это – Саня! Говорит, на отдел пришло два убийства, и Огурец передал их нам, прикинь! Говорит, психи – по нашей части, – возмутился Виктор.
По этому поводу
Приехав в отдел, они застали Александра за работой над отчетами по убийствам.
– Пока вы там мило разговаривали, на нас повесили еще два убийства. Да, еще. Вас двоих шеф вызывает!
– К Огурцу на ковер? – переспросил Гена.
– Да, да, идите, вот там мило и поболтаете! – махнул рукой Саня.
Молча они поднялись по лестнице к кабинету начальника УВД Гуревичу, получившему за свою фамилию это нелестное прозвище, и, пройдя мимо милой секретарши, переглянулись перед дверью. Виктор первым шагнул в святая святых… На них уставились пустые бесцветные глаза, прячущиеся за дорогими линзами в золотой оправе.
Шикарная обстановка в стародворянском стиле немного отвлекала от этих глаз.
Низкий голос, с плохо скрываемым ехидством произнес:
– Что же вы не садитесь на стол, не распускаете пальцы веером, а? Я уже не первый раз слышу жалобы на ваше хамское поведение. И от профессора Горина в том числе, чтобы вам стало более понятней!
– Разрешите постоять! – ляпнул Гена.
– А я вам и не разрешал садиться, – буравил Гену взглядом своих глаз полковник Гуревич.
– Вы нас вызывали? – первым опомнился Виктор.
– А вы еще не пришли?
«Надо было помолчать», – подумал Виктор.
Тишина, повисшая в воздухе, была нарушена Гуревичем, двинувшимся из застывшей сцены по направлению к своему креслу. По пути к креслу полковник потерял весь запас своей агрессии и, погрузившись в него, устало сказал:
– Доложите о результатах по самоубийствам.
Виктор четко доложил о беседе с профессором Гориным и о своих дальнейших действиях.
– Мы проверим все прошлое профессора, его жизнь и практику, и поговорим с его сотрудниками о его работе не только в институте, но и в психиатрической клинике.
– Тут за два дня совершено было два убийства. Муж убил жену, а невестка свою свекровь. Это, естественно, две разные семьи, – уже более миролюбиво после доклада Виктора пояснял Гуревич. – Оба преступника были квалифицированы как невменяемые и помещены в изолятор. Вы же проходили курс психологии? – взглянул на кивнувших оперов полковник, – вот и позанимайтесь практикой. Даю на раскрытие этих дел две недели. Всё, вы свободны!
Перестав замечать присутствующих, начальник УВД углубился в свои бумаги.
Выходя из кабинета, Виктор в угрюмом настроении направился в свой отдел. А у Гены настроение улучшилось при виде белокурой изящной Оли, сидевшей за компьютером и как всегда мило улыбающейся.
– Вы как ангел перед преисподней…– начал Гена свои упражнения в психологии, которые Виктор уже не раз слышал, и поэтому, спустившись в свой отдел, присоединился к Александру.
– Ну, как тут у нас дела? – пытался сразу включиться в работу Виктор, чтобы отогнать мрачное настроение.
– А как у вас? – видя состояние Виктора, решил поиздеваться Александр.