Тень Одержимого
Шрифт:
И теперь ей стало понятно, почему поэт описал Рейвентон такой метафорой. Дождь шёл постоянно, и город будто тонул в слезах некоего великана, живущего за облаками. Вода заливала готические башни, ручьями стекая с острых шпилей и статуй воронов, падала на крыши красных флаеробусов и чёрных частных флаеров, снующих между небоскрёбами… Действительно, погода на Рейвенхольде не отличалась гостеприимством, но заселившие его тысячу лет назад колонисты не только выстояли в недружелюбных условиях, но и возвели посреди бушующего шторма, прямо под безжалостными тучами такой прекрасный
— А тут — Тамберстон-Холл, — Эпплуорт протёр стекло напротив и указал на шпиль вдали.
Флимузин приблизился к растущему из тумана небоскрёбу, и Фрося с Надей разглядели почти чёрные стены и высокие готические окна, за изящными решётками которых горел свет. С многочисленных химер и горгулий на углах здания лилась дождевая вода. В середине здание опоясывала площадка, по которой под фонарями чинно прогуливались господа во фраках и цилиндрах и дамы в пышных платьях. У всех были зонтики. Одни держали их сами, а других, побогаче, сопровождали слуги. Там, где не было резных металлических поручней, к площадке подлетали флаерыи флаеробусы. Жёлтые фары ярко освещали им путь.
Флимузин Эпплуорта набрал высоту, и за бортом уже сверкало большое круглое окно-роза. Машина поднялась ещё выше, сравнявшись со статуями имперских святых по углам. Эти хмурые фигуры в балахонах плечами держали крышу, где находился трёхэтажный особняк. Корпуса с треугольными крышами чередовались с заострёнными башенками. На правой стороне пентхауса светилась оранжерея, а на левой возвышалась большая башня c круглым куполом, из которого выступал телескоп.
Машина охранителя Эпплуорта остановилась на узкой посадочной площадке перед главным входом. Эрл Тамберстон лично открыл дверь флимузина и снова укрыл Фросю зонтом, когда охранительница вышла наружу. Её встретил дворик с фонтаном, обнесённый живой изгородью. Журчание воды, которая стекала с клювов каменных воронов, сливалось с шипением ливня. За фонтаном начинались две закруглённые лестницы, которые сходились друг с другом перед деревянной дверью.
Плавным шагом Эпплуорт повёл Фросю к входу. В это время его водитель суетливо распахнул зонтик над Надей Мышкиной. Подойдя к двери, охранитель постучал по ней круглым молотком, который держала в клюве золочёная воронья голова. Фрося наблюдала за происходящим с долей восхищения и любопытства.
Массивная дверь медленно распахнулась, и на пороге показался дворецкий в чёрном фраке. Слуга был старым, его лицо покрыли глубокие морщины, а клочки седых волос на почти лысой голове напоминали пушистые облачка.
— Сэр, я так рад, что вы вернулись раньше, чем обычно, — дребезжащим голосом произнёс дворецкий.
— Я тоже рад тебя видеть, Граббс, — улыбнулся Эпплуорт.
Он пропустил Фросю и Надю вперёд, и они вошли в маленький предбанник. Спрятанные в каменных стенах устройства окатили прибывших потоком воздуха, и Мышкина поневоле вздрогнула, когда ветер всколыхнул её причёску.
— Не беспокойтесь, дамы — это стандартная сушка, — доброжелательно сказал охранитель, снимая цилиндр. — Необходимая мера в нашем залитом водой мире.
Оттуда Пронина попала в
К выходу подошли два андроида-лакея. Облачённые в красные ливреи, эти роботы с экранами вместо лиц помогли Наде и Фросе снять плащи.
— Спасибо, — сказала Пронина.
— Позвольте полюбопытствовать, сэр, кто эти прелестные леди? — спросил дворецкий.
Он ощутимо сутулился и заметно шаркал ногами в отполированных до блеска ботинках.
— Это охранительница Ефросинья Пронина с Земли и Надежда Мышкина, глава научно-технического департамента Пирамидиона, — ответил Эпплуорт. — Они наши гостьи.
— Очень рад знакомству, — бодро прошамкал Граббс. — Я должен позвать Дотти — она поможет вам прийти в себя после дороги.
— Благодарю, — Фрося еле удержалась от реверанса.
Шурша, дворецкий ушёл куда-то прочь, а Пронина пока принялась разглядывать убранство вестибюля. Вместе с Надей и Эпплуортом она почти идеально отражалась в шахматной плитке пола. Рыцарские доспехи, которые будто бы охраняли все дверные проёмы, тускло блестели в приглушённом свете.
Но вскоре внимание Фроси переключилось на картины. С полотен взирали суровые офицеры, чьи яркие кители были покрыты орденами сверху донизу, неприветливые джентльмены во фраках и с бакенбардами и строгие леди в пышных кринолинах и причудливых шляпках с перьями инопланетных птиц. В действительности каждый холсто был дисплеем: изображённые люди циклично водили руками и головами, а их хмурые лица иногда выдавали подобие улыбки.
Рядом с портретами находились и пейзажи. Ефросинья мельком глянула на Рейвентон — эти острые шпили посреди тумана и красные флаеробусы она только что видела воочию. Гораздо занятнее оказался особняк посреди тёмно-синих холмов под затянутым тучами небом. Поместье по стилю напоминало Тамберстон-Холл, но явно было другим.
— О, я вижу, вы интересуетесь живописью, — доброжелательно заметил Эпплуорт.
— Очень красивое место, — отозвалась охранительница. — Это Рейвенхольд?
Она созерцала, как сильный ветер колыхал высокую синюю траву.
— Да, — не без гордости произнёс Эпплуорт. — Это моё родовое поместье в графстве Рукшир.
— Какие дивные пейзажи на этой планете!
— К сожалению, многие гости с других планет считают, что Рейвенхольд — это только Рейвентон, мегаполис туманов и дождей. Но у нас есть и равнины, и горы, и даже моря.
— А ведь и Великородина для многих состоит из одного Престольного, — задумалась Ефросинья.
Ей вспомнилась родная Тарая. Маленькие домики, непохожие на серые небоскрёбы столицы. Белоснежные храмы с золотыми куполами, лишённые чрезмерного пафоса. Яркое южное лето, не имеющее ничего общего с холодными зимами, которые только и знали в других мирах Империи…