Тень Саддама Хусейна
Шрифт:
Весной 1970 года мой коллега-учитель шутливо поздравил меня с тем, что я был удостоен высокой чести сопровождать президента аль-Бакра на межарабскую встречу в верхах в Багдаде. У него в руках был номер официальной газеты "Революция" с фотографией президента рядом с Саддамом Хусейном на первой полосе. Я впервые увидел лицо этого человека, и наше сходство потрясло меня. По мере того как росла популярность Саддама, меня все чаще ошибочно принимали за него.
Мой отец, Рамадан, умер в 1975 году после долгой болезни, Вахаб, моя единственная сестра, была уже замужем и жила в Багдаде, и я остался с матерью в квартире неподалеку от центра Кербелы. Я никогда всерьез не задумывался о женитьбе, хотя по арабскому обычаю мне уже представили множество кузин, каждая из которых была не прочь стать
Отец Амны, Паша Латиф аль-Рабака, в молодости был активным членом Иракской коммунистической партии (ИКП), и когда Амна в первый раз привела меня в дом, чтобы познакомить с ним, от неожиданности он чуть не задохнулся. Несколько лет назад ИКП образовала союз с баасистами, но вскоре стало ясно, что радикальная политика левого крыла никогда не найдет поддержки у Саддама. Из-за этого контакты с известными активистами ИКП становились все менее популярными. В течение многих лет движение баасистов постепенно смещалось в правую часть политического спектра и в конце концов пришло к культу личности, подобному культу Адольфа Гитлера и нацистской партии в Германии 30-х годов. То, что оставалось от социалистических идеалов, на которых держалась партия, образованная в 1947 году, давно исчезло.
Ненависть Паши к Саддаму не была секретом в семье, и когда я, словно зеркальное отображение его самого заклятого врага, впервые появился перед ним, прошло какое-то время, прежде чем он смог заговорить.
– Ты очень похож на Саддама, - наконец произнес он, буквально выплюнув ненавистное имя.
– Вы родственники?
– Нет, между нами нет даже самого отдаленного родства, - ответил я.
Паша кивнул, но лицо его оставалось строгим.
– Не завидую твоей внешности, - добавил он и углубился в книгу, которую держал в руках.
Когда мы с ним сблизились, я нашел его интересным человеком, страстным защитником своих убеждений. В то время политика меня не интересовала, но Паша доказывал, что, пока иракцы продолжают считать себя арабами или курдами и шиитами или суннитами, в нашей стране не будет мира.
После смерти Паши его дети остались верны его убеждениям. Амна вместе со своими тремя братьями - Латифом, Рафиком и Абдуллой - придерживалась оппозиционных взглядов деспотическому режиму Саддама, хотя она спокойно воспринимала мое безразличие к политике и любила подтрунивать над своими коммунистическими друзьями, когда представляла им меня. Как-то однажды в доме её родителей я находился в ванной, когда к ней зашел её двоюродный брат с номером коммунистической газеты "Народный путь" и заявил, что Саддама стоило сжечь. Амна поднесла палец к губам.
– Замолчи, Аззам, у нас здесь гость, которого могут очень заинтересовать твои откровения.
– В этот момент я вошел в комнату, и когда взгляд Аззама упал на меня, он побледнел, как смерть. Амна от смеха каталась по полу. Даже после того, как я сказал гостю, кто я такой, прошло некоторое время, прежде чем он смог оценить шутку.
Все чаще и чаще меня принимали за Саддама, и люди останавливали меня на улице, чтобы пожать руку. Однажды, когда мы со школьниками приехали в Багдад, в городском парке меня окружила группа сторонников Саддама. Их внимание казалось мне бесцеремонным и навязчивым и совсем не льстило. Но я научился мириться с этим.
Первые месяцы 1979 года были отмечены заметной активностью службы госбезопасности, возглавляемой сводным братом Саддама. Большие и малые города были очищены от представителей политической оппозиции, подлинных или только подозреваемых, и тысячи людей, многие из которых имели лишь косвенные связи с диссидентами, были арестованы. Сотни студентов забирали прямо из колледжей, и множество ни в чем не повинных людей исчезли навсегда. По моему мнению, слухи
Муж этой женщины, тоже преподаватель, пропал 3 дня назад. А сегодня её двадцатидвухлетний сын пришел в школу, чтобы сообщить матери о его смерти. Молодой человек, крайне расстроенный, отвел меня в сторону и поведал, что случилось. В их дом пришел чиновник, чтобы сообщить матери, что тело её мужа находится в городском морге и его нужно забрать как можно скорее. Сын, потрясенный новостью и надеясь, что произошла ошибка, бросился в морг взглянуть на тело, но его самого чуть не арестовали.
– Когда я приехал туда, - рассказывал он приглушенным голосом, - и сообщил причину моего визита, они сначала отказались показать мне тело отца. Только моей матери, заявили они, было разрешено увидеть его тело. Когда я стал настаивать, они пригрозили мне арестом. Однако один служащий пожалел меня. Мне показали труп, который действительно оказался телом моего отца, и сказали, чтобы я немедленно сделал все, чтобы забрать его.
Молодому человеку было тяжело описывать состояние тела его отца, которого подвергли пыткам.
– На его плечах и ногах были небольшие дырочки, как будто его пронзали какими-то острыми предметами. На пальцах были сорваны ногти, а на кончиках пальцев были остатки расплавленной пластиковой изоляции провода его пытали электрическим током. Прикончили, пустив ему в голову пулю.
Молодой человек никак не мог понять, почему его отца арестовали.
– Он... он был учителем. Он никогда не выступал против режима. Возможно, какой-нибудь сотрудник службы безопасности - его бывший ученик, затаивший на него зло. Я слышал, что в подобных случаях, бывает, удовлетворяется личная месть.
Здесь он тоже не выдержал и начал рыдать.
Никогда раньше я не встречался с очевидцами подобной жестокости. Я не сомневался в честности молодого человека, но был уверен, что он преувеличивал, описывая раны отца.
Какой вообще смысл в том, чтобы пытать школьного учителя?
Вот таким я был наивным. Однако это продолжалось недолго.
Официально Саддам занимал пост вице-президента, но многие годы был настоящей "властью за троном". Он рассматривал своих бывших союзников из ИКП как угрозу своему положению, и в апреле редакция газеты "Народный путь" была закрыта, а типографское оборудование конфисковано. В результате его деятельности, спустя несколько недель после многочисленных репрессий, Ахмеда Хасана аль-Бакра вынудили оставить пост президента под предлогом пошатнувшегося здоровья и его должность без малейших демократических процедур перешла к Саддаму. Почти сразу же Центральный комитет ИКП объявил свое полное неприятие происшедшего и призвал создать Демократический патриотический фронт, чтобы установить демократический строй в Ираке. Саддам немедленно отреагировал на это, и много известных коммунистов было казнено. Даже Тарик Азиз, хорошо знакомый западному миру со времен войны в Заливе и чьи умеренные взгляды были всеми признаны, не проявил никаких симпатий в отношении коммунистов. Он считал, что им не место в новом Ираке, о чем он сказал в своем выступлении по национальному телевидению.
– Если они хотят быть мучениками, - бесстрастно заявил он, - мы можем им помочь в этом.
Меня все чаще стали принимать за Саддама. Помимо того что его фотографии теперь ежедневно появлялись во всех газетах, он также приказал установить во всех больших и малых городах гигантские плакаты со своим портретом. На улицах Кербелы мне попадались десятки гигантских изображений моего лица, некоторые из них достигали 10 метров в высоту.
Если раньше на меня просто поглядывали с интересом, то теперь люди вздрагивали при моем появлении. Я входил в магазин - и там воцарялось молчание. Владельцы магазинов обслуживали меня без малейшего промедления и с подчеркнутым уважением. Мне было трудно привыкнуть к тому, что некоторые из моих старых знакомых начали относиться ко мне по-иному. Директор школы смущал меня своим почтительным отношением.