Тень Саганами
Шрифт:
— О чём? — его глубокий, звучный голос прозвучал со знакомой чопорностью. Не грубо, не пытаясь оттолкнуть, но с тем самым несомненным ощущением дистанции. Хелен ощутила столь же знакомую вспышку раздражения, но на этот раз она видела его глаза и его рисунок. Она осознала, что в Пауло д'Ареццо было больше, чем она когда-либо давала себе труд заметить раньше, и это вызвало у неё тупой укол стыда.
— О причине, по которой ты здесь, — она обвела свободной рукой тихий, тускло освещённый купол. — О причине, по которой я здесь.
На мгновение было похоже, что Пауло хочет вырваться и уйти. Потом он пожал плечами.
— Я прихожу сюда подумать.
— Как
— Если хочешь для этого остаться один, — согласился он. Это могло бы быть укором ей за вторжение в его уединение, но не было. Пауло отвернулся к искоркам звёзд, и лицо его смягчилось. — Думаю, это должен быть самый спокойный уголок на всём корабле, — тихо сказал он.
— Во всяком случае, самый спокойный, какой мне удалось найти, — согласилась Хелен и указала на кресло, в котором он сидел в момент её появления. Пауло посмотрел на неё, пожал плечами, и уселся на место. Она села в другое кресло и развернула его к нему.
— Это тебя беспокоит, верно? — она повела рукой в сторону закрытого альбома у него в сумке. — То, что мы видели на "Анхуре"… оно беспокоит тебя так же, как и меня, верно?
— Да, — он отвёл взгляд, уставившись в мирную черноту космоса. — Да, верно.
— Хочешь поговорить об этом?
Он резко повернулся к ней, с удивлённым видом, и она задала себе вопрос, не вспомнил ли и он, тоже, их спор с Аикавой в Салажьем Уголке.
— Не знаю, — секунду спустя ответил Пауло. — Я на самом деле не смог облечь это в слова даже для себя самого, тем более для кого-то ещё.
— Я тоже, — призналась Хелен. Настал её черёд отводить взгляд к звёздам. — Это было… ужасно. Жутко. И всё-таки… — она замолчала и медленно покачала головой.
— И всё-таки присутствовало это ужасное ощущение триумфа, так ведь? — его тихий вопрос как магнитом притянул к нему её взгляд. — Это ощущение успеха. Того, что мы доказали, что являемся более быстрыми, более крутыми… более умными. Что мы лучше их.
— Да, — медленно кивнула она. — Полагаю, так и было. И, возможно, так и должно было быть. Мы были быстрее и круче… во всяком случае, в этот раз. И на флот мы пришли как раз для того, чтобы остановить таких как они. Не должно ли было присутствовать ощущение триумфа, победы, когда мы остановили убийц, насильников и мучителей, чтобы они больше никому и никогда не смогли навредить?
— Может быть, — его ноздри раздулись, когда он глубоко вдохнул, а потом покачал головой. — Нет, не "может быть". Ты права. И не то, чтобы ты или я отдали приказ, или выстрелили. Не в этот раз. Но правда, если вдуматься, состоит в том, что какое бы зло не представляли собой враги, — уверяю тебя, они были злом, по любому определению этого термина, — они по-прежнему остаются людьми. Я видел, что с ними произошло, и у меня достаточно хорошее воображение, чтобы хотя бы отчасти представить себе каково им было, когда это происходило. И никто не должен чувствовать себя триумфатором оттого, что сделал это с кем-то другим, как бы тот ни заслуживал, чтобы с ним это сделали. Никто не должен… а я чувствовал. Так что это говорит обо мне?
— Усомнился в решении надеть форму? — практически нежно спросила она.
— Нет, — он решительно помотал головой. — Как я и сказал тогда, когда мы говорили с остальными. Именно поэтому я пришёл во флот, и я не испытываю никаких сомнений относительно своей работы. Относительно того, чтобы останавливать таких, как эти люди. Даже относительно того, чтобы стрелять в людей из других флотов — убивать их — кто в точности как
Он взглянул на неё, его серые глаза превратились в бездонные колодцы, а она скрестила руки на груди.
— Это говорит о том, что ты человек. И не будь так уж уверен, что не испытываешь вины. Или что не испытаешь, в своё время. Отец говорит, что так происходит с большинством людей, что это социальный защитный механизм. Но не со всеми. И он говорит, что это не обязательно означает, что такие люди злы, или являются монстрами-психопатами. Иногда это всего лишь означает, что они видят произошедшее более чётко. Что они не лгут сами себе. Нам приходится делать выбор. Иногда он прост, иногда труден. А иногда ответственность перед людьми, которые дороги нам, или то, во что мы верим, или люди, которые не могут защитить себя сами, вообще не оставляют нам выбора.
— Не знаю. — Пауло покачал головой. — Это выглядит слишком… упрощённо. Словно сам вручаешь себе индульгенцию на моральном уровне.
— Нет, это не так, — тихо сказала она. — Поверь мне. Вина и ужас независимы друг от друга. Можно испытывать одно вне зависимости от того, испытываешь ли другое.
— О чём это ты? — он откинулся, опустив руки на подлокотники, и пристально уставился на неё, как будто услышал не вполне то, что она сказала. — Ты же вообще не об "Анхуре" говоришь, верно?
И снова его восприимчивость удивила Хелен. Она несколько секунд вглядывалась в него, а потом покачала головой.
— Нет. Я говорю о том, что произошло несколько лет назад на Старой Земле.
— Когда тебя похитили Кощеи?
— Ты знал об этом? — она удивлённо моргнула, а Пауло рассмеялся.
— В газетах эту историю излагали достаточно подробно [19] , — заметил он. — Особенно про участие "Рабсилы". У меня были свои причины следить за этой историей. — И снова что-то мелькнуло в глубине его глаз. Потом он улыбнулся. — И ни твой отец, ни леди Монтень не были особо… незаметны после вашего возвращения домой. — Он посерьёзнел. — Я с самого начала понимал, что репортеры не разузнали историю целиком, но и то, что им досталось, было достаточно кроваво. Это должно было быть весьма тяжело для ребёнка… четырнадцати стандартных лет, верно?
19
а ещё подробнее она изложена в повести Эрика Флинта "Горец" (From the Highlands)
— Да уж, но я не это имела в виду. — Брови Пауло поползли вверх, а Хелен неловко поёжилась, не в состоянии поверить, что собирается рассказать не кому-нибудь, а Пауло д'Ареццо что-то, о чём никогда не говорила даже Аикаве и Рагнхильд. Потом глубоко вдохнула. — Прежде чем папа и… прочие нашли нас с Берри и Ларсом, там были трое мужчин. Они схватили Берри и Ларса прежде, чем я набрела на них. Берри изнасиловали и избили — очень сильно. Полагаю, они бы убили её, скорее всего, весьма скоро. Но этого я не знала, когда они напали на меня.