Тень стройной женщины
Шрифт:
– Вы считаете, что между вами был лед?
– Я просто употребила это выражение.
– Я также просто употребил это выражение, – сказал Мейсон. – Я отнюдь не имел в виду, что вы употребляете слово «лед» в буквальном смысле, и использовал это слово в том же значении. Итак, вам пришлось разбить какой-то лед?
– Это зависит от того, как посмотреть на ситуацию.
– Вы подошли, чтобы познакомиться с ним?
– Я...
– Да или нет?
– Да! – вскипела миссис Тейлман. Она неожиданно
Мейсон поклонился и сказал:
– Совершенно верно. Большое спасибо, миссис Тейлман. Я просто хотел, чтобы присяжные представили себя ситуацию.
– Высокий Суд, – сказал Раскин, – я утверждаю, что защитник несправедлив к свидетельнице, что он пытается ее опорочить и представить перед присяжными в ложном свете. Эта женщина вдова. Она овдовела в результате преступления, совершенного...
– Одну минуту, – прервал его Мейсон, – в настоящий момент дело не рассматривается в Суде и не должно обсуждаться сторонами.
– Но я возражаю против того, чтобы эту женщину представляли перед присяжными как легкомысленную особу! – закричал Раскин.
– А я возражаю против того, чтобы ее представляли как тихую, убитую горем вдову, против того, чтобы обвинение могло играть на симпатиях присяжных, – парировал Мейсон.
Судья Сеймур нахмурился:
– В данный момент дело не разбирается в Суде, поэтому нет смысла представлять возражения. Присяжные вызваны лишь для того, чтобы увидеть свидетелей, услышать их показания, сформировать свое мнение относительно фактов. У обвинения один взгляд на дело, у защиты – другой. Пожалуйста, джентльмены, не переходите на личности. Продолжайте, мистер Мейсон.
К этому времени свидетельница уже не напоминала беспомощную, убитую горем вдову. Она сидела, слегка наклонясь вперед и свирепо глядя на Мейсона.
– Миссис Тейлман, – продолжил адвокат, – вы нашли письмо в кармане вашего мужа?
– Если это можно назвать письмом, – огрызнулась она. – Угрозы шантажиста!
– И конверт?
– Да, и конверт, – ироничным голосом ответила она.
– В левом верхнем углу конверта был обратный адрес и имя А.Б.Видала.
– В левом верхнем углу, – снова повторила за ним она, – был обратный адрес и имя – А.Б.Видал.
Миссис Тейлман была слишком разозлена, чтобы пытаться скрыть свои эмоции.
– Вы говорите, это были угрозы шантажиста. Откуда вы это знаете?
– А что это, по-вашему, было – приглашение на танцы? – взорвалась она.
Нахмурив брови, судья Сеймур погасил раздавшиеся в зале смешки.
– И отправителем письма был А.Б.Видал?
– И отправителем был А.Б.Видал.
– Теперь, миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон, – сообщите, пожалуйста, господам
– Дей Даунс.
– Это имя дали вам при крещении?
– Не знаю, – ответила она, – я там была, но ничего не помню.
– Вы пошли в школу под этим именем?
– Я не помню, когда пошла в школу.
– Вы носили это имя, когда вам было двенадцать лет?
Она немного поколебалась и сказала:
– Вы же понимаете, мистер Мейсон, что это был профессиональный псевдоним.
– Понятно, – отозвался Мейсон. – А ваше настоящее имя?
– Я...
– Суд ждет!
– Агнес.
– Агнес, а дальше?
– Агнес Видал! – крикнула она.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это все.
Раскин встал и успокаивающим голосом обратился к свидетельнице:
– Миссис Тейлман, я понимаю ваш гнев. Прошу вас объяснить господам присяжным, что вы почувствовали, увидев имя на конверте.
– Я почувствовала, – начала она, стараясь вернуться к роли безутешной вдовы, – что какой-то шантажист использовал имя Видал, чтобы показать моему мужу, что он знает... все обо мне.
– Вы посылали это письмо?
– Конечно нет!
– Вы имеете к нему какое-то отношение?
– Нет.
– Что вы о нем знаете?
– Только то, что уже рассказала.
– Какое впечатление произвело на вас имя А.Б.Видал?
Судья Сеймур взглянул на Мейсона:
– Защита не возражает, чтобы свидетель рассказал о своих впечатлениях?
– Ни в коем случае, – ответил Мейсон. – Я и сам хотел бы задать несколько вопросов по этому поводу.
Свидетельница снова свирепо взглянула на Мейсона и повысила голос:
– Я была просто уверена, что это шантаж и имя использовано, чтобы задеть моего мужа.
– У меня все, – объявил Раскин.
– У защиты есть еще вопросы к свидетельнице? – обратился к Мейсону судья Сеймур.
– Да, Ваша Честь. Я хотел бы узнать у свидетельницы, что именно в ее прошлом могло натолкнуть ее мужа на мысль о шантаже?
– Протестую! – закричал Раскин вскакивая с места. – Свидетельница не говорила ничего подобного. Вопрос не существеннен и не относится к делу!
– Напротив, – возразил Мейсон, – свидетельница поведала о своих впечатлениях, и я настаиваю на том, что мой вопрос вытекает из ее ответа.
– Вполне возможно, – сказал судья Сеймур, – но это совсем не значит, что мы можем тратить время на обсуждение несущественных вопросов. Однако в связи с характером перекрестного допроса я намерен разрешить этот вопрос.
– Вы поняли вопрос? – спросил Мейсон свидетельницу.
– Я не совсем в этом уверена.
– Что именно в вашем прошлом заставило вас подумать, что использование вашего имени имеет отношение к шантажу?