Тень сумеречных крыльев
Шрифт:
– Цадик, я думаю… – мягко начал Ольгерд, но бескуд сам же и перебил:
– А, що там по кнедликам плакать, коли перцовка пролита. – И он, на этот раз скупо и почти безэмоционально, принялся повествовать.
Вот теперь Светлых проняло. Женя активно ловила челюсть, ее начальник вытянулся в гостевом кресле, словно проглотил распятие. Их можно было понять: время и его парадоксы – это, конечно, круто. Но легендарный Нулевой Иной, виденный рассказчиком практически собственными глазами…
– «Многое переменится», – бормотание Фазиля звучало почти беспомощно. – «Многое…»
– Читаете мои мысли, – буркнул тот. – И я как раз собирался звонить в Прагу, когда появилась эта… охотница на смартфоны. Мне стало беспокойно. Всерьез так. Ощутимо.
– Вот и мне, – согласился целитель. Его спина, словно не выдержав давления ответственности, согнулась, а сам он сложил локти на колени. – Вот и мне…
– Значит, Гостья и Обвальщик точно связаны, – подытожила Женя. – А «ошибкой» был бы ваш звонок в Инквизицию. Но я никакой ошибки тут не вижу: они вполне имеют право быть в курсе. И знаете что? Я бы даже не звонила. Я бы сама туда отправилась. Вместе с Иными, уже имеющими опыт боевого взаимодействия с подобным типом. – И она обвела всех присутствующих широким жестом. Цадик дернул плечами.
– Дама права. Шеф, айда в Прагу. Танка у нас нет, ну так и на дворе не шестьдесят восьмой. Зато есть вполне сработавшаяся команда.
– Согласен, – поддакнул Василий. – Эти, Инквизиторы которые, они ж Олега не знают. Они его не видели. Дров наломают, к бабке не ходи. А вашей чуйке я доверяю. Тем более вот Фазиль тоже…
Главы Дозоров переглянулись.
– Ну что, коллега, – Светлый впервые за время визита улыбался широко, искренне, с удовольствием, – кажется, кавалерия рвется в бой.
– Тоже мне Корпус Смерти Крига, – строго промолвил Темный, но глаза его искрились. – Комиссара на вас нет. Кайафаса Каина, желательно. Со здоровым инстинктом самосохранения.
Волшебница, округлив глаза, прошептала: «Ого». Через мгновение все хохотали так, что в кабинет, на сей раз не запечатанный заклинанием, просунулся любопытный крапивинский нос. Ольгерд воспользовался моментом и подозвал ведьму.
– Забронируй нам… – он оглянулся, – …пять мест на ближайший рейс до Праги. Если не будет – колдани, аккуратно, без скандалов. Дело важное, но наглеть не стоит.
– Я думаю, Ночной Дозор не будет против, – придвинулся Фазиль. – Даже если случатся небольшие нарушения.
Потому что дело действительно важное. Надо поспешить.
[1] Ведьмак (польск.).
Мертвые не кусаются
Есть одна фраза: «Смерть это последнее приключение». Не знаю, кто сказал, но он ошибался. Когда ты умираешь – все заканчивается, и в первую очередь заканчивается то, что может с тобой произойти. Просто потому что заканчиваешься ты сам, тебя нет – ex nihilo nihil fit[1].
Сначала с тебя сдергивают внешнюю оболочку. Она может еще функционировать: сердце качает кровь, мышцы сокращаются, синапсы мелко искрят. Но это уже не ты.
Потом на мелкие элементы разваливается пазл твоего разума. Мысли становятся отрывистыми, суматошными, утрачивают связность. Как домены ферромагнетика
А затем приходит великое ничто, которого на самом деле тоже нет. И ты погружаешься в него, от альфа до Аматерасу, от омега до ортогональности, вдоль, поперек и в совершенно непредставимых ранее измерениях. Остаточные волновые функции размываются прибоем белого шума, и ты наконец перестаешь быть собой.
Ты думаешь, это финал. Ты тоже ошибаешься.
* * *
– Знаешь, имеется в Приднестровье такой город, Дубоссары… – Виктор передернул плечами под курткой и выразительно огляделся вокруг. Вид с Коммунального моста открывался живописный – в любое другое время года или хотя бы суток. Сейчас где-то внизу задумчиво плескался Енисей, но из-за парапета, сменившего кованые перила, было видно только ночь и туман. Убрав смартфон, Ада поинтересовалась:
– К чему ведет эта аналогия?
– К тому, что я задубел и ужасно хочу… – Под конец фразы мужчина крепко стиснул зубы и втянул воздух. Его спутница изящно, на полсантиметра подняла бровь. Левую.
– Что тебя останавливает? – В голосе не оказалось ни грамма издевки, только вежливое сочувствие. Тот случай, когда придраться было не к чему и хотелось просто приложить подушкой, чтобы вразумить хитроумного насмешника и научить его не быть слишком хитроумным. Виктор дернул челюстью.
– Во-первых, не при дамах. Во-вторых, ты мой начальник.
– Я не начальник, – ровно уточнила Ада, заправляя короткую темную прядь за ухо. – Я просто старшая в группе. Мы напарники, помни об этом и не рой под собой землю. Серьезно, что тебе мешает? Кинь «сферу невнимания», попроси меня отойти, если смущаешься. Я не фарфоровая, не переломлюсь.
– Не фарфоровая, ага… – Кожа девушки выглядела молочной в свете фонарей, и Виктор улыбнулся. – Прости, но я иначе воспитан. Неудачная была шутка.
– Знаешь, если нам вдруг придется за кем-то бегать, а ты окажешься с полным мочевым пузырем и к тому же окоченевший, это плохо будет смотреться в рапорте о провале. – Ада шагнула вперед, приставив к уху ладонь. Кожа на черных, контрастирующих с алым полупальто перчатках скрипнула. Мужчина посерьезнел.
– Согласен. С другой стороны, если придется бегать – я перекинусь. А в рабочем облике меня эти проблемы не побеспокоят.
Естественное женское любопытство отразилось на лице напарницы, но озвучить себя не успело. Оба вдруг замерли, напрягая слух. Первым определился Виктор.
– Это с парковки. Ни фигашеньки себе! Вконец края потеряли, почти напротив отделения!
Ада молча устремилась по мосту. Дойдя до второго балкончика, она посмотрела вниз и слегка скривилась – рделый шрам губ на алебастровой маске лица изогнулся. Напарник согласно кивнул.
– Да, в обход долго. Ну, держись.
Две фигурки – ярко-красная на руках у темно-серой – изящной параболой перелетели с моста на асфальт. Зрелище, достойное массовых репостов в случае попадания в сеть, вот только никто не снимал. Потому что никто ничего не видел.